«Одесские рассказы: Бабель и Король»

КОГДА БЕССИЛЕН ПЕРЕД ГЛУПОСТЬЮ, ОСТАЕТСЯ СМЕЯТЬСЯ…

 Мы всё хотим по известным нам полочкам разложить. И «Одесский декамерон» так и тянет определить в новые «Одесские рассказы». Тем более, автор Георгий Голубенко и сам писал, что следует «Одесским рассказам» Бабеля как жанру.

Но сегодня жанровые границы размыты. Да и в   жестко очерченных берегах тексту бывает тесно. Разумеется, сдерживает и вкус. Хотя талант и есть вкус, правда, особый.

А у нас, читателей, вкус на сочное слово. Такое, как Бабель находил. Вот и Георгий Голубенко (в кругу друзей Гарик) как-то сказал мне: «Иные думают, что в Одессе разговаривали на языке бабелевских рассказов. Как бы не так».

Со своим придуманным языком, со своим миром, точней, мифом, автор «Одесских рассказов» и стал для нас классиком. Но классики все ж не каста, в которую зачисляют за заслуги, а примеры для подражания.

В чем подражать Бабелю? Не своеобразной же речи. Не конфликтам, подчас пахнущим кровью. Сколько их, этих «не»! А   что остается?  Пожалуй, непохожесть на других.

Ну, и еще. Герои «Одесских рассказов» – все свои. Герои «Одесского декамерона» тоже открыты друг другу.  Ими также движут душевные порывы и страх.

Однако легче сказать, чем рассказы Георгия Голубенко отличаются от бабелевских. В «Одесском декамероне» нет бабелевского драматизма, нагнетаемого грубой силой. И как следствие – ее победы. Автору здесь интересен потерпевший.  Подчас об этом он прямо говорит и названием рассказа. Как в «Неудачнице». Или маскирует иронией, как в «Моей спортивной жизни». 

У Голубенко герои нередко попадали в неприятные истории. И чем эти истории сложней, тем герои симпатичней. Похоже, автору и нравились такие, не умеющие «правильно» жить. Вот и не осуждал их.

В поисках ярких характеров и неожиданных коллизий юный Исаак Бабель поселился на Молдаванке. И его отцу приходилось обращаться к кое-кому, чтобы обеспечить сыну безопасность.

Полковник в отставке Андрей Голубенко купил в Одессе дом на Слободке. И безопасность в этом доме была, так сказать, государственная: до выхода на пенсию отец будущего писателя по чекистскому ведомству проходил. В криминальном отношении послевоенная Слободка значилась районом неблагополучным.  Но Гарик был здесь своим. Тем более, что мать учительствовала в школе по соседству с домом.

Да, писатель Голубенко рос в Одессе «уже не той». Тем ценней его чутье точного слова, остроумной фразы, смешной ситуации.

 Всего этого в «Одесском декамероне» вдосталь. И история с женской комбинацией, которая слетела с верхнего балкона на нижний. И выборы президента села Камыши с подачи умственно отсталого. И кепка, путешествующая по рассказу с гоголевской фантасмагорией. Этой фантасмагории нет у Бабеля, заимствовавшего у Гоголя лишь сочетание возвышенного и земного. Вот и Гоголь, мимо которого не проходили многие писатели, пожалуй, еще одно соединение Голубенко с Бабелем. Разумеется, косвенное.

 При всем своем умении пошутить Гарик не любил анекдоты. Обладая отличной памятью, он, похоже, и не запоминал их. Однако жизнь нередко видел как бы сквозь анекдот, находя в ней и веселое, и поучительное, и парадоксальное. А людей видел персонажами, вкладывая в их уста по-анекдотному отточенные фразы: «тебе (в дурдоме) уже года два, как прогулы записывают», «вот до чего тебя довело твое свинячье благородство», «вы говорите как свидетель, а может быть, и как обвиняемый»…

   Известно, хороший рассказ, впрочем, как и вообще искусство, впечатляет, если есть ритм и контраст. У профессионального скрипача Георгия Голубенко чувство ритма, разумеется, было. А контраст возникал сам собой. Скажем, с глупостью. Когда бессилен перед ней, остается лишь смеяться.