Оставьте мне зелень

Бормотания III

 

и – о том, что ты прекрасна ночью,

знают стены, догадываются соседи, нашёптывает молва,

и она уже покатилась, как по воде волна,

но не прибилась к берегу, не пересекла черты,

за которой проступят твои черты;

 

и – женщина, ворующая твои глаза,

покорная, будто добыча,

снова и снова готова любить тебя и быть любимой тобой,

но не ведает, как это делается, и ищет случайной подсказки;

 

и – этим громадным (в пол-лица) светло-серым глазам

для пляшущих на роговице дразнящих бесёнков

остро не хватает синего, а ещё пуще – карего

насыщения;

 

и – так безнадёжна, и так безупречна женщина

с трогательными, как у лани, глазами;

 

и – уплывают вниз по течению свежевыпавшего снега

узенькие лодочки женских следов,

высчитывая расстояние между сердцами

пульсирующим стуком непреклонных каблучков;

 

и – растроганно трогает душу

невинная – в своей откровенной порочности – дурнушка

той – первой, не растраченной молодости,

которая может совсем легко обходиться

и без хлопотной красоты;

 

и – виноват всегда – один,

и – правы всегда двое;

 

и – хранительница-женщина-Ева,

собирающая в аграрном саду

призывно пахнущий к греху урожай,

низом живота остро чувствует:

всё сущее:

лучилось, ласкавилось и случилось

из плодотворного лона яблони.

 

 

Из цикла «Письма к Юлии»

 

накажи меня горькой любовью.

запоздалое время изнашиваю.

и случайные пряди ласкаю

невиновно, наивно, невинно.

 

если б древо сорвалось с места,

если б рыба промолвила слово,

я б носил твоё терпкое имя

там, где держат болезненно сердце.

 

и вкусил бы я сок белладонны,

и познал бы я мудрость терпенья:

весловать на тяжёлых галерах