«Сергей нашёл немецкую каску с дырочками от пуль...»

ВАВИЛОН

— Что ты там видишь, в окно окунаясь

                                                              ночное?

— Вижу работы на лунных полях Междуречья —

ночью работают, днем же, спасаясь от зноя,

в хижинах спят, шелестящую слышу их речь я.

Башен, ворот Вавилона вдали силуэты,

ночь нависает над ними законом тирана.

Пьян во дворце Хаммурапи, пьяны горожане,

но рыбаку веселей, чем царю иль поэту.

—Утро... Что видишь в деревьях, в фигурах

                                                            прохожих,

в сонных трамваях, стадами бегущих из хлева?

— Вижу — вступленье рассвета по свежести схоже

с садом висячим и с ликом ячменного хлеба.

Знаю — не пал Вавилон, на земле он все длится:

где-то проходят воротами сонмы торговцев,

где-то цари облачаются в багряницы,

сонмы блудниц обращают помятые лица

ввысь, где бог Солнца несется в своей колеснице...

Мы на планете языческой — дикие овцы.

                    ЭВРИДИКА

Ария Тоски в подземном звучит переходе,

Тоска поет с затаенной, надрывной тоскою.

Тоска подземная в плащике не по погоде

с бледным лицом, что припудрено смертным покоем.

Голос надтреснутый, жалкий, зовущий,

голых красоток и лики святых омывая.

Мечется и рассыпается пуще и пуще

под грохотанье летящего к морю трамвая.

Песнь Эвридики затем в этом царстве Аида...

Вот и Орфей, а быть может, Харон – я  не знаю.

Выручку он заберет, он зовет ее Лида,

вот он выводит ее, вот поверхность земная.

Вот он идет и на тень ее не обернется,

все как всегда: и спокойно, и тошно, и дико.

Только галерка случайным  хлопком отзовется,

только останется – То?ска, тоска?... Эвридика.