«Високосный дневник», повесть

– Була в мэнэ собака, злюща, як у попа жинка, называлася Райком. Потом прыйшлы люды з райкому, кажуть – нэ можна так собаку называть! Я й назвав кабыздоха  Собэс. Собэс у нас у центри поруч з райкомом, в одному доми… Так вин тоди  як сказывся…

Юлька хихикала над историей пса, сменившего множество имен и все по названиям советских учреждений. Пока они пересекали территорию больницы, Николай несколько раз останавливался, срывал торчащий из травы желтый цветочек одуванчика и протягивал  Юльке.

Длинный коридор в соседнем корпусе, ведущий к кабинету ЭЭГ, был разделен несколькими тамбурами. «Волшебной» ручкой Юлька открыла тамбур, впустила Пасечника и вошла сама, захлопнув за собой дверь. Так они оказались в тесном замкнутом пространстве. Юлька уже вставила ручку в замочную скважину второй двери, но повернуть не успела – Николай ловко выхватил ручку и с беззаботной улыбкой бросил ее в карман своей пижамной куртки. Юлька опешила. Вместо объяснений Пасечник вынул из другого кармана увесистую чугунную болванку величиной с электрическую лампочку. Будто взвешивая этот снаряд на ладони, он медленно опускал и поднимал его перед Юлькиным носом.

Испугаться по-настоящему Юлька не успела. Что-то заскрежетало в замке, дверь распахнулась, и она с облегчением увидела крупного немолодого мужчину в белом халате, санитара из ближайшего отделения. Он молниеносно сориентировался и вырвал болванку из руки Пасечника:

– Вот это да! Небось, из бачка в сортире достал, злыдень! Это ж клапан, воду открывать для слива. – Санитар схватил Николая за плечо и прошипел ему в ухо: – Иди тихо и не рыпайся!

Пасечник съежился и пробормотал:

– Я ж показать тики хотив, прэдупредить, цэ ж кожэн псых зможэ достать…

– Вы из какого отделения? – спросил санитар.

– Из чотырнадцятого… – вместо Юльки ответил Пасечник.

– Ничего себе! Где же конвой, наручники? Что это за халоймес, девушка?! Он же вас чуть не прибил!

Вот когда до Юльки дошел мандраж!

Спаситель проводил ее до входа в четырнадцатое, крепко удерживая Пасечника за плечо. Юлька уже собиралась позвонить, но кто-то  опередил ее. Она оглянулась. Это был Борис, он с интересом рассматривал занятную группу, собравшуюся перед отделением. Отворивший Кроль нагло ухмылялся, пока не заметил замыкающего шествие Бориса.

– Как же вы отпустили девушку одну, даже наручники на него не надели? Да он бы ее прикончил в тамбуре! – возмущался, уходя, санитар.

Борис молча пожал ему руку и бросил тихо милиционеру:

– Я с вами разберусь, предвкушайте!..

«Ну почему он всегда появляется в самый неподходящий момент? Теперь я выгляжу, как неспособная запомнить простые правила дура! Как стыдно!» – думала Юлька, стараясь не смотреть на Бориса. Они прошли в отделение и сдали удивленному Сан Санычу Пасечника.

Поговорив с заведующей, Борис нашел Юльку во флигеле.

         – Вот ты где от меня спряталась! – Он хотел назвать ее как-нибудь ласково, но слова  «лапуля», «зайчик» или «мурзик» совсем ей не подходили. – Сильно испугалась? – Борис прикоснулся кончиками пальцев к ее подбородку, затем провел ладонью по ее плечу, будто проверяя, цела ли она.

– Я вообще не успела испугаться! Тамбурный детектив в сопровождении водобачкового инструмента, – засмеялась Юлька.

– А я за тебя испугался, – признался Борис и ушел, не закрыв за собой дверь.

23

Борис стал появляться в четырнадцатом отделении чаще. То интересовался ходом экспертизы по делу Кохановского, то лично сопровождал своего очередного подследственного. Его участившиеся посещения беспокоили Юльку. Сотрудники недвусмысленно улыбались, все чаще оставляли их наедине. Чтобы подчеркнуть безосновательность общественного мнения, Юлька встречала Никитина с отсутствующим и безразличным видом. Но сердце ее учащенно билось, а глаза блестели.