«Бурдебач», сказка (отрывок)

Глава 1

Похищение

Каждый из нас хотя бы раз в жизни становился жертвой бурдебачей. Разве у вас никогда не пропадали ботинки? Причем один из них как сквозь землю проваливался. А любимые игрушки?! Зазевался – оставил под кроватью на ночь и – бац! – к утру как корова языком слизала. Так вот, все это крадут они – бурдебачи. Эти маленькие человечки очень похожи на котов – такие же пушистые, со слегка вытянутыми вперед лицами-мордочками, острыми ушками и круглыми заячьими хвостиками. Волосы на головах торчат в разные стороны, глаза – самых невообразимых цветов, а зубки такие острые, что лучше лишний раз не искать под диваном злосчастный башмак. Спросите, зачем им наши ботинки? Бурдебачи в них живут. Ведь в ботинках так уютно!

Никита (а для близких просто Ник) был самым обычным мальчиком, которого отправили к бабушке на каникулы. Ему только что исполнилось восемь лет, и его жизнь была бы совершенно чудесной, если бы не мама, которая постоянно ее усложняла. Учи уроки, ложись спать, почисти зубы, убери игрушки.... Б-р-р-р... Но сейчас все в порядке: его отвезли в другой город, к бабушке – добрейшему существу, рядом с которым можно буквально ходить на голове. Не хочешь есть – не ешь! Не застилаешь постель – не надо! Разбросал по комнате машинки и пистолеты – ну и что? главное, что «ребенок развивается как свободная личность». У бабушки даже спать было не обязательно – смотри телевизор хоть до утра. И поверьте, Ник не спал бы вообще, если бы после нескольких таких ночей подряд его глаза не начинали предательски слипаться сами по себе. Ведь они были такими же непослушными, как и он...

Было три часа ночи, когда, пробегав весь вечер в новеньком костюме медвежонка, мальчик почувствовал, что спит на ходу. В комнате, как обычно, работал телевизор. Не снимая костюма, Ник залез в пододеяльник, сполз в свою любимую щель между диваном и стенкой и, засыпая на полу, с блаженной улыбкой подумал: «Видела бы все это мама...»

Ему снился прекрасный сон. Его куда-то несли... Журчал ручей... Щебетали птицы... А потом запахло чем-то вкусным. «Наверное, бабушка уже проснулась», – подумал он и, как обычно, не открывая глаз, закричал во всю глотку, чтобы его на сто процентов было слышно на кухне: «Ба-а-абу-у-ушка-а-а!» Что-то грохнуло, но вместо обычного «Иду, Никушка, иду, маленький!» послышались страшные ругательства и звук бьющейся посуды. Кто-то взвыл и запрыгал по комнате, приближаясь к тому месту, где спал Никита.

– Черт бы побрал эти современные игрушки! Надо было сразу батарейки вытащить! Орут как ненормальные! – выругался кто-то прямо у него над ухом. Ужасно удивившись, мальчик открыл глаза и обомлел. В прорези его маски медвежонка заглядывал кто-то – чу-у-ужой!

Ник шарахнулся к стенке и резким движением сорвал маску с лица. Точно также шарахнулся от него и человечек, стоявший напротив. Его сиреневые глаза, и без того занимавшие чуть ли не треть лица, от удивления стали еще больше. Он зашипел, как маленький рассерженный котенок, хищно обнажив зубки. Пушистые ушки встали торчком, но если бы мальчик мог заглянуть ему за спину, то увидел бы, что хвостик незнакомца в прорези коротких широких синих штанов дрожит от страха.

– Вы к-к-то? – выдохнул Никита.

– Ребенок! – взвыл человечек. – В моем доме настоящий ребенок! Меня убьют! Меня выгонят из леса! Господи! Что же мне делать?!! – и он, словно безумный, заметался по комнате.

Ник огляделся: они находились в небольшом помещении без углов, даже потолок тут плавно переходил в стены. Пол был устлан вязаным ковром, показавшимся мальчику знакомым. Ну, точь-в-точь шарф, связанный ему дядей! У дальней стенки стояла кровать, как у куклы Оксанки – подружки Никиты, жившей напротив. Только, конечно, побольше… Рядом с ней – сундучок из слоновой кости, очень напоминавший мамину шкатулку для колец. Позади незнакомца виднелся круглый столик с разномастными стульчиками: один был жесткий, пластмассовый, второй – мягкий, на позолоченных гнутых ножках, третий – плетеный. Еще чуть дальше пылал очаг. Вдруг то, что варилось на огне, вознамерилось убежать, сообщив об этом громким шипением. «А, черт!» – опять выругался человечек и бросился спасать то, что возмущалось в кастрюле.

Обрадовавшись, что от него отвлеклись, Ник начал медленно продвигаться вдоль стенки в поисках двери, но ее почему-то не было. Свет в это странное помещение попадал из двух вертикальных рядов круглых окон, в которые зачем-то были продеты толстенные канаты. Их концы тянулись от верхних «иллюминаторов» к двум большим деревянным катушкам на полу «столовой».

– И далеко ты собрался? – мрачно произнес человечек, который успел спасти свою еду и теперь смотрел на Никиту весьма недружелюбным взглядом.

– А что? – окрысился не на шутку перепуганный Ник, вдруг вспомнив, что лучший способ защиты – это нападение. – Немедленно выпустите меня отсюда! Моя мама вас на тряпки порвет!

– Щас... Разбежался... – гадким тоном ответил ушастик. Однако невооруженным глазом было видно – он отчаянно соображает, что делать.

– Отпустите меня, пожалуйста, – сменил тактику мальчик: в его голосе зазвенели слезы. Он знал, что на взрослых этот прием действует безотказно. Впрочем, он действительно был очень напуган – плакать хотелось по-настоящему.

– Не смей реветь! – рявкнул человечек, но тут же, уже гораздо мягче, добавил: – Не могу я. Сам ты домой не дойдешь, а если дойдешь – только хуже будет. В общем – сядь пока. Вот, чаю с травками попей. А я думать буду. Ну, хватит, не плачь! И так тошно...

Предложение оказалось очень кстати – от испуга Никита уже едва держался на ногах. Ушастик налил что-то в чашку и пододвинул своему пленнику. «Что-то» приятно пахло травками, в том числе любимой Никитиной мятой. На вкус варево тоже оказалось очень даже ничего. Мальчик огляделся. В домике было чисто и уютно. Над «столовой» потолок был гораздо выше, чем над «спальней». Стены украшали огромные пуговицы всевозможных цветов и видов. На соседнем стуле сидела тряпичная кукла с волосами из желтых ниток, размером с хозяина этого странного жилища. У очага лежала большая игрушечная собака.

– Вы хотите потребовать за меня выкуп? – несмело поинтересовался Ник.

– Выкуп? – человечек хмыкнул. – Нам, бурдебачам, деньги ни к чему. Мы и без них берем все, что захотим.

– Так вы – воры? – уточнил мальчик и тут же об этом пожалел.

Ушастик даже подпрыгнул от возмущения:

– Воры?!! Да что ты себе позволяешь?!! Мы берем только то, что вам, людям, просто не нужно. Ты же не станешь засовывать необходимую тебе вещь под кровать, а положишь ее в шкаф или в стол, правда? А среди ненужного столько добра! Я лично знаю бурдебача, собравшего под постелями прекрасную коллекцию золотых украшений. Очень смелый – пробирался даже в спальни королев.

– А кто такие бурдебачи?

– Свободный великий народ, – гордо выпятил грудь пушистик. – И с каждым днем нас становится все больше. Живем мы в лесах, но почти каждую ночь идем на охоту в дома людей. А ты знаешь, как это опасно? В последнее время у вас появилась дурная манера держать в квартирах кошек и собак. В прежние времена о таком и не слыхивали – зверье проживало во дворе или в сарае. А однажды я даже на удава наткнулся! Эту домашнюю зверушку на ночь выпускали «погулять».

– И все равно воровство – это нехорошо. За такое сажают в тюрьму. И за похищение детей, кстати, тоже.

– Да ну? – скорчил ехидную мину человечек. – А вы что, в лесу ничего не крадете? Все эти ягоды и грибы – ваши? Вы их выращивали? А кто спрашивает у ежика, хочет ли он становиться домашним питомцем? За такое у вас в тюрьму не сажают?

– Я-то тут причем? – возмутился Ник. – Я никогда домой зверей из леса не приносил. Да мне и мама бы не разрешила. Она даже в зоопарк меня берет только для того, чтобы показать, как не надо обращаться с животными.

– Да? А если она такая правильная, что же за тобой не следит? Спишь в костюме медведя… в пододеяльнике… на полу... Да любой бурдебач на моем месте ошибся бы, решив, что ты игрушка.

– Почему не следит? – обиделся Никита. Сам он маминого поведения часто не одобрял, но чужому критиковать ее не позволил бы ни за что. – Просто я сейчас у бабушки живу. А вы правда решили, что я медвежонок? – эта мысль его искренне рассмешила.

– Ну да! Стал бы я живого ребенка брать… А ты еще и спал как убитый. Хоть бы шевельнулся! Знаешь, который сейчас час? Пять часов вечера! А ты только глаза продрал.

– Ну, так отпустите меня – и дело с концом, – обрадовался мальчик. – Я никому не скажу. Честное слово!

– До полнолуния не могу. Уменьшенный ты. Тебя теперь любой хищник сожрет. Да что там хищник – обычный кот!

– В смысле? – не понял пленник.

– Ах ты, Господи, – снова заворчал бурдебач, – идем, сам все увидишь.

Он подошел к деревянным катушкам и отвязал канаты. Стена между окнами, в том месте, где начиналась «спальня», отделилась и начала медленно опускаться наружу, как подъемный мост. Тогда человечек повернул пуговицу, и с потолка тут же свесилась веревочная лестница со ступеньками из громадных спичек. Похититель и его жертва взобрались по ней к проему и сошли на землю по горке, получившейся из опустившейся стены. Как и все в этом странном жилище, она была покрыта густым ворсом. Никита оглянулся и обомлел: перед ним стоял гигантский... ботинок! Высокое голенище венчала крыша из веток, устланная дерном, а в остальном – это был самый обыкновенный кожаный осенний бутс.

Да тут все было огромным. Лопухи – размером с крышу автобусной остановки. Цветы – словно пляжные зонтики. А когда на один из них село нечто оранжевое, в крапинку, размером с дыню, Ник не сразу сообразил, что это божья коровка. Бурдебач рядом с мальчиком беспокойно переминался с ноги на ногу.

– Что вы со мной сделали? – в ужасе прошептал Никита и почувствовал, что земля медленно уплывает у него из-под ног.

 

 

Глава 2

Бар «Три желудя»

Очнулся он от того, что ушастик брызгал ему в лицо ледяной водой из наперстка размером с ведро. «Это все мне только снится, это ночной кошмар», – убеждал себя мальчик, но вода была такой холодной, что не оставляла никаких сомнений – он не спит.

– Очухался? – проворчал человечек. – На вот, попей. Может, полегчает.

– Вы колдун? – спросил Никита охрипшим голосом.

– Нет, но кое-что в этом понимаю. Уменьшить могу, увеличить, огонь развести... Господи, с кем я обо всем этом говорю? Это же ЧЕЛОВЕК! – пушистик раздосадовано покачал головой и пошел к зарослям одуванчиков, за которыми виднелся гигантский кроссовок.

– Вы куда? – встрепенулся Ник.

– Со мной поедешь, – буркнул бурдебач, деловито поправляя короткую жилетку с тремя яркими, совершенно не подходящими по цвету пуговицами. – Скажу, что ты мой дальний родственник – со странностями.

Что-то щелкнуло, и носок кроссовка открылся. Из него высунулись две уродливые зеленые головы с выпученными глазами, одна – побольше, вторая – поменьше.

– Динозавры! – ахнул Никита. – Но они же вымерли…

– Да ты что – ослеп? – возмутился ушастик. – Ящерицы это. Обыкновенные ящерки.

– Размером с корову? – недоверчиво спросил мальчик.

– А ты сейчас размером с кого? – хмыкнул бурдебач. – Кстати, меня зовут Матвей. Верхом ездить умеешь?

– Нет, – честно признался Ник.

Матвей театрально закатил глаза и пошел в кроссовок за седлами. Они оказались такими же необычными, как и «лошади». Длинные, с тройной системой креплений, очень высокими луками и багажным отделением для сумок позади седока. Матвей крепко-накрепко привязал Никиту к седлу мягкими ремешками.

– Это – Быструшка, – представил человечек, указывая на свою ящерицу, – а под тобой – Тютя. И нечего нос воротить! Тютя любого в беге за пояс заткнет, а имя такое, потому что ласковая. Я ее «с пеленок» выкормил.

– А как же я ее поведу? Я же не знаю, куда ехать... – с опаской спросил Никита, держа в руках длинный повод.

– Она сама тебя поведет. А ты запомни: мы едем в бар «Три желудя» пропустить стаканчик, а то у меня от всего этого голова кругом. Заодно потолкуем о том, что делать будем. Главное – ни с кем не разговаривай. Понял?

Мальчик кивнул и глубоко вздохнул, пытаясь унять внутреннюю дрожь.

– Тогда поехали. В «Три желудя!» – приказал Матвей Быструшке и Тюте, которая так резво сорвалась с места, что если бы не ремешки, Никита вылетел бы из седла. Сложность езды на ящерице заключалась в том, что «лошадь» была слишком гибкой. На резких поворотах голова Тюти едва не касалась хвоста. Кроме того, наездник должен был на бешеной скорости уворачиваться от острых, как лезвие, травинок.

– Все, приехали, – буркнул бурдебач, останавливаясь у дуба.

Самая низкая его ветка, казалось, доставала до облаков. Под корнями гиганта зияло дупло. Матвей решительно направился к нему. То, что Ник там увидел, напоминало сцену из фильма. Зал украшали светлячки, кружащиеся в такт музыке. На каждом столе стояла древесная гнилушка, светящаяся слабым мерцающим светом. На большом отполированном пне пела девушка с длинными светлыми волосами и изумрудными миндалевидными глазами. Она задумчиво перебирала струны инструмента из половинки желудя, отдаленно напоминавшего гитару. Никита замер, как завороженный. Ему казалось, что ничего прекраснее этого голоса он никогда не слышал. Словно во сне, мальчик двинулся к певице.

– Ты КУДА? – злобно прошипел бурдебач. – Русалки не видел?

– Не видел, – пробормотал Ник, медленно приходя в себя. – А разве у них нет рыбьего хвоста?

– Горе ты мое, – простонал Матвей и решительно потащил мальчика к свободному столику в дальнем углу. – Конечно, нет! Хвосты носят заграничные фитюльки, а у нас, славян, в русалки идут утопленницы. Ты утопленницу с хвостом когда-нибудь видел?..

Словно из-под земли, возле них вырос официант – черный человечек с крючковатым носом, красными глазами, небольшими рожками и собачьими лапами. Его пальцы, колени и локти «украшали» длинные бурые когти. Одет он был в куртку с короткими рукавами и узкие панталоны.

– Что будем заказывать? – не здороваясь, спросил он, недоброжелательно покосившись на Ника в костюме медвежонка.

– Чашу медовухи, да покрепче, и утренней росы.

– Утренней нет, осталась только вечерняя, – буркнул официант.

– Хорошо, пусть будет вечерняя, – не стал спорить бурдебач, и рогатый исчез.

– Э-э-это кто? – испуганно прошептал Никита, уставившись на пустое место, где секунду назад стоял официант.

– Черт, – буднично ответил ушастик. – А там еще двое – только пьяные. Эти как надерутся – сразу же превращаются в свиней. Прям как люди.

За столиком возле сцены довольно похрюкивали два рогатых борова, покрытых рыжей шерстью.

– Бар «Три желудя», – пустился в объяснения Матвей, – особое место в нашем лесу. Сюда могут ходить все – даже самые лютые враги, не опасаясь, что кто-то на кого-то нападет. На дуб наложено мощное заклятье. Сама Хозяйка поработала. Вот почему тут все одного роста. Видишь старика с бородой в белой рубахе и белых штанах? Это чугайстр – охотник на нявок. Он может быть ростом с сосну. Выроет яму, спрячется в ней, листвой сверху прикроется и ждет, когда нявка подойдет. А потом ка-а-ак выскочит – и разорвет пополам!

Мальчика передернуло:

– Зачем же так жестоко?

– Да ты что?! Если нявок в узде не держать, – в лесу никому житья не будет. Злобные они. Жизнь из людей высасывают, как молоко. Врачи потом лечат-лечат, а толку никакого, человек все равно чахнет на глазах, пока не умрет. Хорошо, что нявки пока на волшебный народ не нападают, но, думаю, это пока. А еще на том месте, где они потанцуют, трава не растет. Конечно, на крайние меры чугайстры идут очень редко, но без них никак. Нявки во-о-он там… Посмотри – только осторожно…

Бурдебач указал мальчику на веселых молодых людей, сидящих у барной стойки.

– Парни как парни, ничего особенного, – начал было Ник, но тут же осекся. Один из них повернулся к мальчику спиной. Под тонкой рубашкой просвечивались... его внутренности! Было видно, как по пищеводу движется только что съеденный бутерброд. Никиту чуть не стошнило. Черт с бокалом вечерней росы появился как раз вовремя.

Мальчик никогда не пил ничего вкуснее. Вода была легкой и наполняла особенной свежестью. У каждой капельки – свой привкус: мака, мяты, меда... Глоток за глотком Ник впитывал в себя волшебство этого места. Клиенты «Трех желудей» уже не казались такими страшными.

После медовухи бурдебачу тоже полегчало.

– Ты, главное, ничего не бойся. Доставлю я тебя домой – целым и невредимым. Слово бурдебача! Разберемся... – уже совсем другим тоном сказал он.

– Как разберемся? – сразу поинтересовался Никита.

– Понимаешь, я так далеко тебя унес, что назад не один день добираться будем, – проворчал человечек. – Ночь-то особой была – полное лунное затмение. В такие ночи все возможно, а у нас, бурдебачей, второе колдовское дыхание открывается. Сил столько, что самим не верится. Обернулся я совой и махнул в город. Думал, может, люди что-то новенькое изобрели. У моего соседа, например, телевизор во всю стену – японский, – глаза у ушастика возбужденно заблестели. – Тоже под кроватью нашел. В вашем мире он не больше человеческой ладони, а у нас – сам понимаешь.

– Так вы же и без того уменьшаете все, как хотите, – заметил Ник.

– Не все, и не как хотим, – с сожалением признал бурдебач. – А современную технику вообще изменять сложно. Зазевался – и нет микросхемы, исчезла! Они же и так крохотные. Откровенно говоря, от такого колдовства ужасно устаешь. Можно даже заболеть. Впрочем, обычно под кроватями большие вещи не валяются.

– Но я же был большой! – возмутился мальчик.

– Ну, да, большой, – нехотя согласился пушистик. –
Я же говорил – второе дыхание. Правда, я тебя столько раз уменьшал, что чуть в обморок не хлопнулся. Эх, и куда смотрел?.. Ну да что теперь говорить.

– А обратно увеличить сможете? – с замиранием сердца спросил Никита.

– Знаешь, давай на «ты», – отхлебнув медовухи, предложил человечек. – Сейчас я вообще ничего не могу, даже совой стать, хотя обычно это для меня – раз плюнуть. Все силы исчерпал. К тому же человека я уменьшал впервые в жизни. Хорошо еще, что все так удачно закончилось. У тебя пломбы в зубах есть?

– Нет, – удивился вопросу Ник.

– И слава Богу. Живое и неживое уменьшается по-разному. Пломба могла тебе запросто зуб разорвать.
К тому же неживое можно увеличивать, когда захочется, а живое – только в полнолуние.

Никита нервно сглотнул.

– Вот такие дела…– человечек задумчиво отхлебнул медовухи. – И вообще насчет тебя мне с Хозяйкой посоветоваться надо. Может, она какой-нибудь заговор побезопаснее знает. Ох, и попадет мне...

– А кто она, эта Хозяйка? – робко спросил Никита.

– Правительница нашего леса – его душа и защитница. Только она решает, кто здесь останется, а кто нет. Вообще-то бурдебачи не местные. Раньше мы жили в селах и городах, но потом решили переселиться поближе к природе, – ушастик заерзал на стуле, как будто брякнул лишнее. – Хозяйка разрешила нам остаться при одном условии: люди ни в коем случае не должны пронюхать, куда именно деваются их вещи. То есть за пределами леса мы должны быть особенно осторожными.

– А в лесу осторожным быть не надо? – удивился Никита.

– Нет, – улыбнулся человечек, – тут действуют отворотные чары.

– Какие чары? – не понял мальчик.

– Отворотные, – объяснил бурдебач. – Вы, люди, этот лес почти не видите.

– Как это «не видим»? – обиделся мальчик. – Он на всех картах есть! И грибники к вам, наверное, ходят… – К соседнему столику как раз подошли трое хохочущих боровиков. Никита удивленно заморгал и только чуть погодя разглядел, что это не грибы, а веселые старички в роскошных бархатных беретах.

– Вообще-то редко, да и что они могут здесь увидеть? – скорчил снисходительную мину ушастик. – Ты хоть раз слышал, чтобы кто-нибудь на русалку наткнулся? А на бурдебача? То-то же!

Мимо них, покачивая бедрами, проплыла зеленоглазая певица. Парень-нявка, хлебнув лишнего, заговорщицки подмигнул своим друзьям, встал из-за стола и двинулся за ней. В конце зала послышались резкие голоса, потом звук бьющейся посуды и истошный девичий визг. Все замерли и уставились туда, где, похоже, начиналась драка. Парень пытался удержать красавицу, а та в отчаянии швыряла в него все, что попадалось под руку. То есть все, что стояло на ближайшем столике рыжих чертей. Благо, те уже надрались до поросячьего визга и мирно похрюкивали на полу.

– Идем отсюда – с нявками шутки плохи, – прошептал бурдебач, хватая Никиту за руку и волоча к выходу. К месту конфликта уже бежали друзья дебошира.

– Ты что? – возмутился Ник. – Ее же некому защитить! Люди так не поступают.

Он вырвался и со всех ног побежал туда, где кричала несчастная певица. Мальчик слабо представлял себе, что будет делать, но вдруг его осенило. Добежав, он всем телом навалился на руку нявки, которой тот удерживал русалку. Нахал охнул и от неожиданности отпустил свою жертву. Та, не теряя времени, метнулась к двери. Нявки с диким гиканьем кинулись за ней, прихватив по дороге Ника. Он отчаянно брыкался, царапался и даже кусался, но его тащили за шиворот, словно щенка.

– Не так быстро, молодые люди, не так быстро! – произнес кто-то над головой мальчика. Ник увидел, что выход из кабачка загородили двое – чугайстр и какой-то мужчина лет тридцати пяти с глубокими синими глазами. Старик спокойно закатывал рукава, незнакомец хищно улыбался. Мальчика швырнули под стол. Началась потасовка. Синеглазый явно владел приемами рукопашного боя. Удар – и один нявка отлетел в противоположный конец зала. Второй рухнул на пол, когда на его спину опустился посох чугайстра. Впрочем, нявки быстро сориентировались, выстроились полукругом и начали медленно теснить своих врагов за порог «Трех желудей».

«А синеглазый-то дерется, как профессионал! Но откуда тут специалист по рукопашному бою?» – едва успел подумать Никита, как почувствовал, что его опять куда-то волокут.

– Шевелись, шевелись, – шипел ему на ухо бурдебач, оттащив мальчика за барную стойку. Они выскочили на улицу через заднюю дверь.

– Ходу, ходу! – подгонял Матвей, подсаживая Никиту на Тютю. – С тобой одни неприятности. Ну, чего ты туда полез? В героя поиграть захотелось? Да эти нявки могли защекотать тебя до смерти. Или просто полакомиться, на десерт, так сказать. Кому я только что объяснял, что они очень опасны? Вот и меня, наверное, уже засекли.

 – А мама говорила, что девушкам в таких ситуациях надо помогать, – выпалил Никита и вдруг осекся. Странное дело – дома мамины лекции всегда действовали ему на нервы, а тут он вспоминает их чуть ли не на каждом шагу. К горлу подкатил колючий комок.

– «Мама говорила, мама говорила», – передразнил его бурдебач. – Ну, чего расселся? Поехали!

Две ящерицы зелеными молниями юркнули в кусты. Сзади раздался протяжный волчий вой.

 

 

Глава 3

Засада

Они неслись сквозь лес, почти не разбирая дороги. Впрочем, ящерицы прекрасно знали, куда надо бежать. Тютя уже в полной мере прочувствовала на своих боках, что наездник из мальчика никудышный, и старалась слишком резких поворотов не делать. Правда, из-за этого ей приходилось двигаться медленнее, и вскоре они с Никитой солидно отстали. Матвей с Быструшкой скрылись в траве, и некоторое время Ник ехал совершенно один. Вдруг он заметил, что прямо по курсу под кустом вспыхнул огонек. Кто-то призывно махал оттуда рукой. Мальчик слегка притормозил и увидел, что это бурдебач.

– Что – уже приехали? – крикнул он. Матвей утвердительно кивнул в ответ.

– Стой! – приказал Никита Тюте и натянул вожжи, но ящерка только взвилась на дыбы, категорически отказываясь выполнить приказ. – Ты что?! Мне надо сойти! – закричал Ник, но безрезультатно. Ему не оставалось ничего другого, как спрыгнуть на полном ходу.

Матвей приложил палец к губам, призывая Никиту к молчанию, и повел его в чащу. В воздухе запахло болотом. Под ногами зачавкала грязь.

– Куда мы идем? – шепотом спросил мальчик, но ушастик только махнул рукой вперед. Еще с десять минут они переходили вброд мелкий ручей и наконец вышли на совершенно голую круглую полянку. Трава на ней почему-то не росла. Ближайшие кусты зашевелились, и из них вышли… пятеро нявок! Те самые, из «Трех желудей».

– Засада! Матвей, бежим! – закричал Никита и, схватив бурдебача за руку, поволок назад к ручью. Впрочем, очень скоро он с ужасом обнаружил, что держит в руке… птичье крыло! Бурдебач менялся на глазах: нос вытянулся в длинный острый клюв, пушистое тельце стремительно обрастало перьями. Еще несколько секунд – и на мальчика уже смотрел стервятник.

– Как ты мог? – в отчаянии прошептал Ник, но птица только открыла клюв и дико захохотала. Ей стали вторить нявки.

Не помня себя от ужаса, мальчик кинулся к воде. Она была просто ледяной, но беглец этого даже не заметил. Он чувствовал на своей спине тяжелое дыхание преследователей. Кто-то схватил Никиту за плечи, он вырвался, но его шеи все же успели легонько коснуться чьи-то холодные губы. Движения ребенка замедлились, контуры предметов перед глазами поплыли. «Так вот как они высасывают силы», – вяло подумал Ник. Его ноги подогнулись, и беглец рухнул лицом в ручей. На его плечи снова легли чьи-то руки. Еще одни схватили за ноги. Кто-то тащил вперед, кто-то назад… Неожиданно вода начала стремительно прибывать. В мгновение ока маленький ручеек превратился в бурную реку, несущую траву и листья. Сзади послышались вопли нявок, они выкрикивали проклятья, а к рукам, держащим мальчика за плечи, присоединились еще одни, потом еще, и все они дружно поволокли его вниз. Почувствовав, что задыхается, Никита потерял сознание.

Он очнулся в большом помещении. Стены вокруг светились приятным зеленоватым светом, и он не сразу понял, что они стеклянные, а точнее – хрустальные. Хрустальными были также пол и потолок, инкрустированные изображениями диковинных растений и рыб. Никита лежал на мягкой постели, укрытый пушистым одеялом из водорослей, рядом на стеклянном столике стоял запотевший кувшин с чистой водой. Дверь в соседнюю комнату была приоткрыта.

– Как вы могли его сюда притащить?!! – возмущался глубокий мужской голос. – Это же ЖИВОЙ человеческий ребенок, к тому же МАЛЬЧИК! Ты что, не знаешь, что в наш дворец мальчикам нельзя – даже утопленникам?

«Утопленникам?» Никита побледнел.

– Какая безответственность! – продолжал голос. – И что за драка с нявками?! А если бы я не подоспел и не прорвал бобровую плотину? Если бы я не смыл всю эту шушеру в болото?! Да могло случиться все что угодно – это же сущие бандиты! Не понимаю, как Хозяйка вообще терпит их в нашем лесу. Ты о сестрах подумала? Они же еще совсем маленькие!

– Отец, сестры сами пришли мне на помощь, – тихо, но уверенно оправдывался мелодичный женский голос. – А этот мальчик… Я не могла отдать его нявкам. Он кинулся мне на помощь, когда один из этих хулиганов начал приставать ко мне в «Трех желудях».

– Мне всегда не нравилась твоя работа в этом баре. Там ошивается всякий сброд, – снова заговорил мужской голос, но уже не так категорично. – Откуда там вообще взялся ребенок?

– Ума не приложу, – ответила русалка-певица, ибо это, конечно же, была она. – Теперь ты понимаешь, почему я не могла его бросить?

– Все равно это очень плохо. Ты кашу заварила, а мне расхлебывать, – мужчина тяжело вздохнул.

Никита был так слаб, что у него не было сил даже испугаться, а не мешало бы. Сквозь прозрачную стену было видно, что мужской голос принадлежит гигантскому, по Никитиным меркам, мужчине, с громадным, как у ящера, хвостом и кожистыми крыльями. Правда, по мере приближения к двери отец певицы плавно уменьшался. У него были светлые, длинные, чуть зеленоватые волосы и прозрачные ярко-зеленые глаза. Одет он был во что-то вроде длинной жилетки, стянутой на поясе золотым шнуром.

– Ну, что? Оклемался? – спросил хозяин хрустального дворца, кладя мальчику руку на лоб. Ник попытался сесть.

– Лежи, лежи, – остановил его вошедший. – Нявки над тобой хорошо поработали. Сейчас мои дочки лечебный отвар принесут. Будем знакомиться. Я – водяной.

У Никиты отвисла челюсть.

– Настоящий водяной? Из сказки? – растерянно переспросил он, чем вызвал у посетителя веселый смех.

– Нет, из озера, – ответил он. – А ты откуда взялся? Только не врать!

Прикрывать Матвея у Ника не было никакого желания. «Жалкий трус! Подлый предатель! – хмурясь, думал он. – Интересно, что же такое пообещали ему нявки за предательство друга? Хотя какой я ему друг?..» Кроме того, отец русалки смотрел так сурово, что соврать у мальчика просто не хватило бы духу. Он рассказал все как есть.

– Та-а-ак… – задумчиво протянул водяной, беря со столика кувшин. Он несколько раз провел над ним рукой, что-то пробормотал, и поверхность воды заволокло туманом. Еще через несколько секунд туман рассеялся. Спаситель Никиты заглянул в сосуд, довольно хмыкнул и поднес его к лицу мальчика:

– Посмотри – твой бурдебач?

Ник заглянул в кувшин и обомлел: поверхность воды превратилась в жидкий экран, показывающий Матвея верхом на Быструшке. Он внимательно осматривал кустики травы возле ручья. За ним семенила Тютя.

– Мой, – буркнул мальчик.

– Лада! – позвал водяной. В комнату впорхнула знакомая Никите русалка. Она ободряюще кивнула ему и заговорщицки подмигнула. – Приведи вот этого, – он указал на ушастика, – да поскорее.

Не прошло и минуты, как в комнату в сопровождении Лады вошел совершенно мокрый и злой бурдебач.

– Что же это вы, барышня, на порядочных бурдебачей бросаетесь? – возмущался он. – Стою себе на берегу, никого не трогаю, и вдруг – хвать, и на дно. Ни тебе «добрый день», ни «извините»… – В этот момент Матвей увидел Никиту, и его лицо сразу прояснилось.

– Ах, вот ты где! А я тебя по кустам всю ночь ищу.

Никита даже захлебнулся от возмущения.

– Предатель, – процедил он. – Не вышло ночью, решил днем меня нявкам сдать? Совсем совесть потерял. Только знай – я без драки не сдамся.

– Чего?! – вытаращил на него и без того огромные глаза ушастик. – Никому я тебя не сдавал!

– Не сдавал?! Как же! А кто меня за собой звал? Кто врал, что не может птицею стать, а сам – хлоп! – и в стервятника превратился?

От гнева глаза у человечка потемнели и стали фиолетовыми.

– В стервятника, говоришь? – прошипел он. – Вот теперь мне все ясно! А я-то, дурак, себя винил, что плохо к ящерице тебя привязал. Думал, ты случайно по дороге свалился. Сам ничего в нашем мире не понимаешь, так хоть других слушайся! Бурдебачи стервятниками не становятся – только совами, ну, еще петухами, если захотят, или котами. Даже Тютя сразу поняла, что в лесу не я был. Ведь она отказалась тебя ссадить? Так дело было?

– Не ты? – опешил мальчик. – А кто?

– Блуд, дурья твоя башка! Нечисть такая лесная! Кем хочешь прикинуться может. Выследит человека и либо товарищем его обернется, либо женщиной-красавицей. Заведет в болото, а там или ограбит, или побьет.

– Ничего, что я в вашу дружескую беседу вмешиваюсь? – с явной насмешкой в голосе спросил водяной. Никита с бурдебачем вздрогнули. Они и забыли, что в комнате не одни. – Спасибо, что заглянул, Матвей. Ты ничего не хочешь объяснить? Как этот ребенок попал в наш лес?

Увы, ничего нового для себя мальчик не услышал. Ушастик действительно не мог вернуть его назад. Хозяин хрустального дворца, как оказалось, тоже не знал, как увеличивать человека. Бурдебачи не были лесными жителями. Их магия сильно отличалась от той, которой пользовались «дети природы». Так что оставалось одно – идти к Хозяйке.

На восстановление сил у Никиты ушло два дня, которые мальчик практически полностью проспал. Он ничего не ел, зато жадно пил горячий отвар из трав, который через каждые два часа приносила ему Лада. Питье было вкусным, пахло медом и мятой, после него становилось тепло, глаза начинали слипаться. Матвея он видел только за прозрачной стеной – бурдебач обиделся.

– Ты зря на него сердишься, – мягко корил пушистика водяной. Вот уже два вечера подряд они играли в шахматы в главном зале дворца. От других комнат зал отличался тем, что рыбы за ее стенами не просто проплывали мимо, а исполняли завораживающий танец. – Ну откуда он мог знать о подлых приемчиках блуда?

– Я же четко Тюте сказал домой его отвезти, – не унимался человечек. – Да если бы я хотел его нявкам сдать, то сделал бы это прямо в «Трех желудях». Кстати, как он там? Мне, конечно, все равно, но раз уж я подписался его домой отвести…

Водяной улыбнулся. Смешные они – эти бурдебачи. В лесу все знают, что они очень привязаны к людям. Оттого и тащат в дом разную дребедень – кукол, мягких зверушек… Причем добывают все это с риском для жизни. Но стоит кому-то на это намекнуть, как каждый уважающий себя бурдебач начинает яростно протестовать. Что же такое произошло между ними и людьми? Причем, по волшебным меркам, совсем недавно – лет двести назад. Именно тогда эти маленькие человечки появились на опушке заколдованного леса со своими ботинками... Зрелище было жалким и в то же время уморительным. Сотни ботинок, туфелек, валеночек и даже детских пинеток выстроились в ряд, и из каждого торчал ушастик. Облезлый, почти лысый, с громадными грустными глазами… Это сейчас они в лесу пообжились да шерстью пообросли. Размышления водяного прервал тихий детский голос:

– Извините, я ищу Ладу… – в дверь заглянул Никита.

– Очухался, наконец, – с улыбкой сказал хозяин дворца. – На работе твоя Лада. Есть хочешь?

– Угу…

– Сейчас принесу.

Водяной вышел из зала и оставил бывших друзей вдвоем. Ник виновато переминался с ноги на ногу, а потом вдруг подошел к пушистику, решительно протянул ему руку и спросил:

– Мир?

– Мир… – буркнул человечек. От сердца у него сразу отлегло.

 

 

Глава 4

Мамуна

Матвей разбудил Никиту, едва первые лучи солнца коснулись прозрачных вод озера.

– Вставай, нам пора, – проворчал он, протягивая мальчику выстиранное белье, чистую светлую сорочку, свободные темно-синие штаны и прочные кожаные сапожки. – Не все же тебе в медведях ходить. И потом ты уже столько в лесу наворотил, что не слышал о тебе только глухой.

Никита быстро умылся, почистил зубы и расчесал пятерней длинные светлые волосы. Наскоро перекусив вяленой рыбой и свежими фруктами, друзья поблагодарили водяного за гостеприимство. Затем русалки надежно «упаковали» их в большой рыбий пузырь и отбуксировали к берегу, где Тютя и Быструшка искали в траве насекомых. Обычно дочери водяного не миндальничали и либо заставляли гостей нырять, либо превращали их в небольшие течения – так перемещаться было гораздо быстрее. Но Матвей так не любил воду, что его пожалели… Ящерицы бурно приветствовали наездников, тычась уродливыми головами в руки. Прежде чем прыгнуть в седла, Никита и Матвей долго гладили им носы.

– Хозяйка живет с другой стороны Лысой горы, – объяснял мальчику бурдебач. – Я надеялся добраться до ее дворца по воде, но, спасая тебя, водяной разрушил плотину. Теперь на месте запруды непроходимое болото. Пока бобры все отстроят, не один месяц пройдет, а нам тянуть нельзя.

– Матвей, ты уж извини, что я в тебе засомневался, – в который раз начал извиняться Никита.

– Ладно, проехали, – буркнул ушастик, зачем-то втыкая в землю ивовый прутик. – Мы, бурдебачи, народ честный. Если я пообещал, что расколдую тебя и домой отведу, – так и будет.

Они мчались по едва заметной для людей тропинке, которая для крохотных путешественников была настоящим автобаном. Роса еще не высохла и переливалась всеми цветами радуги. Капли были огромными – с Никитину ладошку. Красота была такая, что мальчик невольно залюбовался и едва не пропустил поворот. Друзья углубились в траву. Бурдебач плохо знал эти места, поэтому они часто останавливались, чтобы разобраться, куда ехать. Вдруг друзья увидели среди кустов женский силуэт.

– Тихо, – шикнул на Никиту человечек. Впрочем, молодая женщина, собиравшая хворост, вряд ли бы их услышала, даже если бы оба малыша хором закричали во все горло.

Красавицей она не была. Слишком худая, слишком костлявая, со слишком большим отвисшим бюстом и неестественно бледным лицом… Кроме того, у нее были маленькие серые глазки и очень холодный взгляд. Будь Никита своего обычного роста, он бы к такой особе на пушечный выстрел не подошел, но он был так мал, что больше всего поражался ее росту. Женщина собирала ветки и складывала их на телегу. Когда друзья подобрались к ней совсем близко, она как раз закончила работу, подошла к коню и спросила:

– Ну что, старая кляча, затащишь все это на Лысую гору?

Конь недовольно фыркнул, но хозяйка все равно взяла его под уздцы.

– На Лысую гору, – прошептал пушистик. – Это как раз то, что нам нужно! Давай заберемся в телегу и доедем с ветерком.

В мгновение ока Быструшка и Тютя вскарабкались по ступицам колеса наверх. Женщина слегка ударила коня по крупу, и телега тронулась. «Зайцы» не сомневались, что их никто не заметил. Молодица шла рядом, что-то мурлыча себе под нос. Некоторое время друзья любовались окрестностями, а потом спрятались от солнышка под большим липовым листком и решили вздремнуть. Мерный скрип телеги убаюкивал.

– Матвей, у вас тут сказки рассказывают?– спросил Никита.

– Конечно, – засмеялся бурдебач. – А что, есть сомнения?

– А о ком? – не унимался мальчик. – В нашем мире рассказывают о вас, а в вашем?

– «Нашего» и «вашего» мира не существует, – начал терпеливо объяснять человечек. – Когда-то люди очень тесно общались с русалками, водяными, чугайстрами и прочим магическим населением. К примеру, чугайстр любил поболтать с охотниками у костра. Дорогу заблудившимся показывал… А водяной был отпетым взяточником. Кому из мельников он быстрее колесо на мельнице раскрутит? Знакомому, конечно! Вот люди и подлизывались к нему: кто хлебушек в воду бросит, кто щепотку соли. Раньше-то соль была дорогущая! Да что говорить – наши и ваши даже женились! К примеру, мама Лады из «ваших» была. Водяной к теще на блины ходил в село. Русалки ведь не всегда из утопленниц. Эх, хорошие были времена…

– А что случилось потом?

– Оглохли вы. Оглохли и ослепли. Так увлеклись своими механическими игрушками, что совершенно перестали замечать тех, кто живет рядом. А если и замечали, то старались разобрать, как машинку, чтобы посмотреть, что внутри, – бурдебач с отвращением передернул плечами. – А что вы со своими ведьмами сделали? На кострах сожгли? И кто вас теперь лечит? – пушистик скептически сплюнул на землю, всем своим видом показывая, что знает ответ. –  А они, между прочим, у наших мавок учились. Те-то каждую травинку «в лицо» знают, нутром чувствуют, какая от какой хвори, даже просто зашептать боль умеют.

Никита невольно покраснел. Ему стало стыдно за людей, и чтобы хоть как-то оправдать человеческий род, мальчик возразил:

– Ну, знаешь, ваши тоже не ангелы! С некоторыми я уже лично знаком. А что до ведьм, так они не только лечили. Они еще и порчу наводили. До сих пор этим подрабатывают. Мне мама рассказывала. Сыпанут могильную землю кому-то под дверь, гадостей на нее нашепчут – и нет человека: заболел и умер. Этому они тоже у ваших учились?

– А то где же? – довольно ухмыльнулся Матвей. – Кстати, ваши за это хорошо платят. Все, хватит разговоров! Ты сказку хотел? Так слушай: «Жили-были…»

Вдруг женщина подскочила к телеге и зло замахнулась в их сторону рукой, будто хотела прихлопнуть комара.

– Чего это она? – удивился Никита.

– А я почем знаю? – проворчал человечек, радуясь поводу прервать неприятный разговор. – Слишком уж мы разорались. Все, спи давай. У нас трудная ночь впереди. Сейчас отдохнем, а в сумерках к Хозяйке пойдем, чтобы времени не терять.

Они задремали. Первым проснулся бурдебач. Дело шло к вечеру. Над дорогой нависала Лысая гора. Женщина, которая шла всю дорогу пешком, устала и теперь осматривала хворост, проверяя, хорошо ли он закреплен, чтобы сесть рядом. Ушастик вздрогнул. Ему показалось, что худышка злобно уставилась на Никиту. «Нет! Она не может его видеть! Отворотные чары всегда действовали безотказно!» – убеждал себя перепуганный человечек. Молодица криво ухмыльнулась и взобралась на телегу, которая громко заскрипела под ее весом и сильно накренилась. Передние колеса жалобно завизжали, погружаясь в грунт, хворост сдвинулся и смел за борт Тютю и Быструшку.

– Что случилось? – сонно спросил Никита.

– Бежим! – зашипел, похолодев, бурдебач. – Это ловушка! Нас подобрала мамуна!

– Кто? – не понял мальчик.

– Мамуна! – повторил человечек. Его глаза округлились от ужаса.

– Долго же ты соображал, дурачок, – прозвучал прямо над ними ехидный женский голос.

Мамуна швырнула Матвея с Никитой в свой нашейный платок и завязала его мягким узлом. Они очутились в прозрачном мешке.

– А Мстислав еще убеждал меня, что бурдебачи умные и что вас будет трудно поймать, – потешалась она. – Принять мамуну за человека! Кто из наших на такое способен? Только глупые приезжие бурдебачи. И чего вас только в лес понесло? Жили бы в своих селах.

От бессилия и обиды у Матвея на глаза навернулись слезы. Никите было его искренне жаль, и он ткнул друга локтем в бок:

– Да ладно, выкрутимся...

Положение было отчаянным. Мамуна привязала мешочек с пленниками к поясу, уселась на телегу и тронулась в путь.

– А Мстислав – это кто? – шепотом спросил Никита. – Зачем он на нас эту ведьму натравил?

– Так зовут главаря нявок, – объяснил, кусая губы, бурдебач. – А зачем – ясно как белый день. Жизненные силы высосать из тебя хочет. Я же не зря тебя под бурдебача маскировал! Для тварей вроде нявок ребенок – деликатес. В нашем лесу особо жертвами не разживешься. Ну, алкоголик какой заблудится, или маньяк забредет... Лично я бы к маньяку близко не подошел – от них духовной гнилью на километр несет. А тут ты! Просто мечта! Вкусно да сытно! Колдуй потом хоть целый год – даже голова не заболит, – он сокрушенно вздохнул. – Думаю, нявки поняли, что ты не бурдебач, только на реке, когда попробовали тебя на вкус. Мстислав в баре перебрал и плохо соображал, иначе бы никогда не решился напасть на магическое существо, то есть на бурдебача, даже приезжего. У нас это страшное преступление, за которое карают изгнанием из леса, – человечек нервно заерзал.– Как только я увидел, что Тютя прибежала без тебя, – сразу назад полетел. Жаль, темно было, следов почти не видно, а наводнение вообще все смыло. Знаешь, как я переживал? Чуть с ума не сошел. Чувствую, рядом ты, а где – понять не могу. Ястребинки до тошноты наглотался, а все равно тебя не видел.

– Чего наглотался? – не понял Никита.

– Ястребинки. Травка такая. Зрение обостряет.

– Ясно. А почему нявки сами за нами не погнались, а послали мамуну?

Матвей важно хмыкнул:

– Не могли. Помнишь, я ивовый прутик в тропинку воткнул? От погони это самое верное средство. Берешь веточку, вкапываешь куда надо и говоришь: «Мать-королева прутик в руке держала, врагов отгоняла. Отведи глаза врагам моим нявкам».

– Ну и? – нетерпеливо спросил Никита, когда бурдебач замолчал.

– Ну, и дураком был! Надо было всем врагам глаза отвести...

– Значит, ты уже поправился и можешь колдовать? Так обернись совой, отнеси меня к Хозяйке, она меня увеличит...

– Если бы не ты, я бы уже давно восстановился, – ушастик плюхнулся на дно прозрачного мешка, сердито поджав под себя ноги. – Залег бы дома на недельку-другую, попивая чаек с валерианой… А вместо этого ношусь ночами по болотам и колдую через «не могу». Ладно... Сам кашу заварил...

– А кто такие мамуны? – смутившись, перевел разговор на другую тему Никита.

– Нечисть такая – за парнями гоняется.

– Зачем? – не понял мальчик.

– Мал ты еще в таких вещах разбираться... В общем, к людям они пристают. Могут облик любимой принять. Раз ошибешься – и пиши пропало – не отцепишься. А еще они часто человеческих детей крадут, чтобы своими подменить, и терпеть не могут сказок. Сказка – это концентрированная магия особого вида, а у мамун на нее аллергия.

– Так вот почему она на нас в телеге замахнулась!

– Угу... – бурдебач нахмурился. – И как я мог на это внимания не обратить? – он раздосадовано постучал себя по лбу пушистым кулачком. – Дошло только, когда под ней телега чуть не развалилась. Ведь мамуны ужасно тяжелые, намного тяжелее людей.

Телега еле ползла. Никита с Матвеем отчаянно пытались прорвать платок, в который их засунула похитительница, но тот оказался на удивление прочным.

– Заговоренный, наверное, – буркнул выбившийся из сил бурдебач.

– Неужели ничего нельзя сделать? – не унимался мальчик, утирая пот.

– Ничего, – развел руками ушастик. От напряжения его шерстка взмокла и торчала в разные стороны.

Когда телега с пленниками выехала на большой луг, наступила ночь. В слабом свете молодого месяца звезды сияли ярче, чем обычно. В их неровном мерцании все казалось таинственным. Неподалеку журчал ручей, но сверчки верещали так, что его почти не было слышно. Вдруг все смолкло. Из кустов тихо, как тени, появились нявки. В предвкушении лакомства глаза у Мстислава горели словно угли.

– Здравствуй, милый, – елейно пропела мамуна и обвила костлявыми руками шею атамана лесных бандитов.

– Привезла? – не отвечая на ее ласки, нетерпеливо спросил он.

– Обижаешь... Конечно, привезла. Как и обещала. Кстати, поймать их было очень просто.

Мстислав нетерпеливо кашлянул и властно протянул руку:

– Давай!

– А где волшебное слово?

Вспомнив о данном накануне по пьяни обещании, хулиган скривился. Девица ждала.

– Женюсь, – процедил Мстислав.

– Ах, милый, вот это разговор, – радостно заулыбалась новоиспеченная невеста. – А вот и приданое, – она протянула парню узелок с мальчиком и бурдебачем.

Вдруг к ним метнулась лохматая тень, раздался громкий лязг зубов, а за ним душераздирающий вопль нявки. В руку бандиту вцепился непонятно откуда взявшийся волк. Никита с Матвеем упали в траву и, даже не успев обрадоваться неожиданному спасению, покрепче ухватились друг за друга и зажмурились от страха, что их кто-то раздавит. До беды действительно было недалеко.

Волк сбил мамуну с ног, но получил от подоспевшего нявки сильный удар ногой в живот. Другой прихлебатель главаря навалился на зверя сверху, пытаясь задушить. Волк, злобно рыча, вырвался из его тисков, схватил зубами узелок с мальчиком и бурдебачем, перемахнул через Мстислава, катающегося по земле от боли, и рванул в кусты.

Как ни странно, погони не последовало, и все же волк еще с час петлял по лесу, путая следы. Наконец сбавил ход и осторожно опустил свою ношу на землю. Пара щелчков острыми зубами – и прозрачный платок превратился в дырявую тряпку. Никита с Матвеем выбрались наружу.

Их спаситель, тяжело дыша, повалился в траву. В его боку зияла рваная рана. Зверя трясло. Кто-то из нявок пустил в ход зубы… От такого зрелища Никиту затошнило. Из оцепенения его вывел резкий голос бурдебача:

– Чего стоишь? Корни фиалки тащи!

– Что? – растерялся мальчик. – Я не знаю, как выглядит фиалка, если она не цветет.

– Чему вас только в школе учат? – возмутился человечек. – Подорожник-то хоть найдешь?

– Конечно.

– Тогда принеси несколько листочков.

Бурдебач юркнул в траву и через несколько секунд появился весь в земле, с охапкой корней в руках. Никите подорожник достался труднее. Ведь он был так мал, а стебли такие жилистые! Мальчик дергал что было сил, но подорожник не поддавался. Он растерянно огляделся вокруг. Чем перепилить жесткий стебель? На земле что-то блеснуло. Это была маленькая серебряная монетка. Орудуя ею, как мачете, Ник отрубил несколько листочков, взвалил на плечо и потащил к Матвею.

– Ну, где ты ходишь? – недовольно пробурчал бурдебач, склонившийся над грудой корней, наваленной возле волчьей морды. Человечек был очень сосредоточен. Он что-то прошептал, сложил ладони лодочкой и вдруг выплеснул на фиалку целую пригоршню жидкого синего огня.

– Ух, ты... – прошептал Никита. Повалил густой дым, бормотание Матвея стало громче. Поднялся легкий ветерок, и дым понесло на волка. Бурдебач довольно хмыкнул, взял у Никиты подорожник, вскарабкался на волчий бок и плотно залепил рану зелеными листьями, не переставая бормотать заклинания. Волк тихо зарычал.

– Ну, ну, потерпи, – ласково сказал ушастик, – только нос от дыма не вороти, хорошо? Подышишь – полегчает.

Волк послушно замолчал, и вскоре кровотечение прекратилось. Дрожь тоже унялась. Зверь благодарно посмотрел на человечка синими глазами. Эти глаза мальчик уже где-то видел...

– Как ты это сделал? – спросил пораженный Ник.

– Заговор, затворяющий кровь, – объяснил Матвей. – Раньше люди тоже такие заговоры знали. А корни фиалки усиливают его действие. Нявки – твари ядовитые, к их укусам легкомысленно относиться нельзя.

Волк хищно улыбнулся, всем своим видом показывая, что даже самые ядовитые нявки ему не страшны.

– Да нет, я про огонь... – уточнил Никита.

– А, это... Да обычное дело... А у тебя что, были спички? – Мальчик удивленно покачал головой. – Ну, тогда, о чем разговор? Кстати, мы еще не поблагодарили нашего спасителя, – улыбнулся волку бурдебач: – Спасибо.

И он ласково погладил зверя по мощной лапе. Остаток ночи прошел спокойно. Никита и Матвей зарылись в густую шерсть зверя на животе и мирно проспали до самого утра.

 

 

Глава 5

В гости к мавке

Утром друзья поднялись если не с первыми лучами солнца, то со вторыми. К тому времени утренняя прохлада сменилась приятным теплом. Волк согласился подбросить их на ту сторону Лысой горы. Матвей с Никитой вскарабкались ему на спину и теперь ехали с ветерком.

Вдруг зверь глухо зарычал. Кусты слева от тропинки раздвинулись, и на тропинку вышел высокий старик с узловатым посохом в руке, одетый в клетчатую рубашку и ковбойские джинсы. Его длинные седые волосы были собраны в пучок. Обыкновенный дедок – только уж больно стильный, и все же что-то в нем Никите казалось непривычным. Пристально рассмотрев незваного гостя, мальчик тихо ахнул. Старик не отбрасывал тени!

– Ну, здравствуй, – с улыбкой обратился он к волку. – Где ночью пропадал? Такое событие пропустил! У твоего друга волчата родились, а обвыть радость не с кем. Давай, сворачивай. Тебя ждут.

Позабыв о крохотных наездниках, волк, по-собачьи замахал хвостом, побежал за стариком. Несмотря на почтенный возраст, тот шел легкой пружинистой походкой, уверенно прокладывая себе путь среди кустов.

– Ты видел? – прошептал мальчик на ухо бурдебачу. – Он не отбрасывает тени.

– Ну и что? – не удивился человечек. – Это же полесун. Они никогда не отбрасывают тени. Для волков он что-то вроде пастуха. Они так и зовут его – Большой Пастух.

– А-а... – протянул Ник.

Тем временем они въехали на небольшую полянку возле скалы, в которой угадывался вход в пещеру. Вдруг в узком проеме появился большой волк, просто лучившийся от счастья. Синеглазый сразу побежал к нему. Звери шутливо погрызли друг друга за уши, и гостя, наконец, впустили в святая-святых. Внутри пещеры было сухо и тепло. В углу лежала волчица, возле которой копошились пятеро слепых волчат. Они неуклюже боролись за право первым насосаться молока. В конце-концов матери надоело ждать отпрысков к завтраку, и она нежно растолкала их носом, расставив по местам.

Гость тихо заскулил, прося разрешения подойти поближе. Волчица, соглашаясь, заворчала. Малыши были очаровательными. Друг семьи лизнул ближайшего и в шутку перевернул на спинку. Волчонок обиженно взвизгнул, и мать недовольно зарычала.

Извиняясь, Синеглазый помел по полу хвостом, поспешно отошел и отправился наружу, где его ждал клыкастый отец. Побратимы отступили от входа в пещеру, чтобы не загораживать свет, и коротко завыли, прощаясь с полесуном. Старик помахал им рукой и скрылся за деревьями. Никите показалось, что он... превратился в огромного белого волка! Чтобы отогнать странное видение, мальчик даже зажмурился. Он и предположить не мог, что это спасет кому-то жизнь.

Как раз в тот момент, когда Ник закрыл глаза, в пещерном проеме что-то вспыхнуло. Яркий свет на секунду ослепил троих волков и бурдебача. Этого оказалось достаточно, чтобы блуд успел превратиться из сверкающего шара в стервятника, влететь в пещеру, схватить волчонка и вылететь наружу. Когда Никита открыл глаза, птица как раз неслась над ним с жалобно скулящим малышом. Недолго думая, мальчик что есть сил вцепился ему в хвостик и тоже взлетел. Злобный рык взбешенных волков потонул в хохоте стервятника.

Вскоре подъем окончился, и Нику удалось определить направление полета гадкой птицы. То, что он увидел, не радовало. Прямо по курсу на краю обрыва стояла, размахивая руками и что-то крича, мамуна. От мысли, что волчонок достанется этой злобной бестии, мальчик содрогнулся. «Ну, уж нет», – решительно подумал он и пополз вверх по тельцу скулящего малыша. Вот и лапы стервятника. Удержаться на скользких перьях оказалось задачей не из легких, но Никита был неплохим акробатом и, несмотря ни на что, медленно и уверенно приближался к птичьей голове.

Он был так мал, что стервятник даже не почувствовал его маневров. Вдруг прямо перед его левым глазом показалось рассерженное детское личико, и ножка в маленьком сапожке заехала похитителю прямо в зрачок! Птица взвыла от боли, дернулась и разжала когти. Волчонок с ребенком полетели вниз. Первый – в зубы несущемуся внизу синеглазому волку, который с ловкостью жонглера поймал малютку за шкирку. А вот второй с ужасом понял, что падает прямо в ущелье. Похолодев, Никита мысленно попрощался с жизнью.

В предчувствии удара о камни мальчик сжался в комок и зажмурился. Но он летел и летел, а конца все не было. Страх отступил перед изумлением, и Ник слегка приоткрыл глаза. Оказалось, что он парит в потоке дующего снизу теплого воздуха. Мальчик кружился в нем, как опавший листок. Было даже приятно. «Интересно, – подумал он, – а если я раскину руки, то смогу планировать, как дельтаплан?». Он распахнул объятия ветру и «лег на правое крыло».

– Эй, там, наверху! Поосторожнее, – голос подействовал на крохотного летуна, как холодный душ. – Смотри, не вырули из волшебного вихря.

Мальчик беспорядочно замахал руками и ногами, тут же скатившись к центру воздушной воронки. Через несколько секунд плавного падения он приземлился на ладонь самой прекрасной девушки из всех, которых ему приходилось видеть. Ее темно-русые волосы были заплетены в две толстые косы и украшены цветами, венок опоясывал и джинсы, а свободную белую блузу украшала вышивка. Она улыбалась, сияя безупречно белыми зубами. В огромных синих глазах светилось задорное любопытство. Потребовалось несколько секунд, чтобы Никита понял: он пялится на свою спасительницу, неромантично стоя на четвереньках. Мальчик попытался встать, но только плюхнулся на попку, чем вызвал у красавицы взрыв мелодичного смеха.

Сложив ладони ковшиком, она бережно отнесла Никиту в дом, тесно прижавшийся к скале. То есть домом он выглядел только снаружи, а внутри был просторной пещерой. Девушка опустила гостя на гладкий каменный стол. Ник огляделся. Комната была украшена вышитыми полотенцами и яркими шерстяными коврами ручной работы. В одном углу стоял современный навороченный ткацкий станок. В другом – каменная кровать, на которой густым зеленым ковром росла... трава! Точно такими же пушистыми «клумбами» были и три узких каменных кресла возле стола. Девушка опустилась в одно из них и с улыбкой спросила:

– Ты что, в птицы записался?

– Я?.. Нет... – растерянно пролепетал Никита, чем вызвал у хозяйки еще один приступ такого заразительного смеха, что и сам невольно улыбнулся.

– Я со стервятника упал, – объяснил он.

– Да? – совершенно не удивившись, спросила спасительница, из чего Ник сделал вывод, что девушка все видела. – Да что же это я тебя расспросами мучаю? – вдруг всплеснула она руками. – Помнишь, как в сказках сказывают? Сначала добра молодца накорми, напои, в баньке попарь, а потом спрашивай.

Только тут Никита понял, что ужасно голоден, и к тому же страшно устал. В животе предательски заурчало. Девушка подошла к вырубленным в стене полкам и начала складывать в небольшую глиняную мисочку какие-то корешки, травы и грибы. Затем налила в нее воды из родничка, бившего в дальнем углу комнаты, что-то прошептала, и вода в мисочке закипела. Пещера наполнилась восхитительным запахом грибной похлебки. Хозяйка поставила еду на стол, положила рядом деревянную ложку и щелкнула пальцами. Все уменьшилось до таких размеров, чтобы Никите было удобно есть.

Пока мальчик утолял голод, его спасительница набрала воды в другую посудину и насыпала туда пригоршню лепестков. Слегка подогрев все это руками, она поставила миску рядом с Никитой и положила рядом маленькое полотенце.

– Я купаться не буду! – засмущался Ник.

– Конечно, будешь, – улыбнулась красавица. – Постельку я тебе сейчас сооружу, а когда проснешься – поговорим. Кстати, меня зовут Варвара. Я – мавка.

Мальчик вытаращил глаза.

– Отдыхай, – изящным движением руки она остановила лавину вопросов, уже готовую сорваться с его языка. – Кто такие мавки, я тебе потом объясню.

– А я уже знаю, – поспешно заверил Ник, боясь выглядеть в ее прекрасных глазах полным невеждой. – Вы лечебные травы выращиваете и раньше учили людей ими пользоваться.

– Да? И кто же тебе это рассказал, умник? – удивилась мавка, но тут же решительно добавила: – Купаться и спать!

Никита с радостью подчинился. «Так вот как жила у мамы Дюймовочка, – думал про себя мальчик, залезая в миску с водой, – неплохо...»

Такой ванны у него еще не было. Вода – необычайно легкая, словно наполненная пузырьками теплого воздуха, лепестки нежно ласкают кожу… Усталость как рукой сняло, боль в мышцах сразу прошла. Только от нежного запаха цветов ужасно клонило в сон. Мальчик вылез из плошки, вытерся и, едва дойдя на нетвердых ногах до постельки, пахнущей свежескошенной травой, отключился.

Когда Варвара вернулась, Никита уже крепко спал. На всякий случай мавка провела над ребенком рукой и пробормотала заговор на хорошие сны. Малыш и так достаточно натерпелся. Потом она закрыла дом на ключ и встала на колени у родничка. Легко отодвинув большой камень, лежащий у стены, она достала из тайника несколько корешков и, прошептав заклинание, начала по одному бросать их в воду. Сначала родник окрасился в красный цвет, потом в зеленый, потом в синий, под конец вода в нем стала нежно-золотой и разгладилась, словно зеркало.

– Водица-сестрица, расскажи мне, кого я от верной смерти спасла, – попросила мавка и склонилась над блестящей гладью. Со дна родника одна за другой стали всплывать картинки. С каждой последующей лицо девушки становилось все серьезнее. Из задумчивости ее вывел стук в дверь.

– И кого это нелегкая принесла? – вздрогнув, пробормотала мавка и, погасив «зеркало», пошла открывать.

На пороге стоял высокий мужчина. Если бы не глубочайшая уверенность в собственной неотразимости и не мешки под глазами – явный признак злоупотребления алкоголем, его можно было бы назвать красивым. Наверное, он и был таким в те редкие минуты, когда любил кого-то больше, чем себя. У Варвары на таких типов была ярко выраженная аллергия, присущая подавляющему большинству красивых и умных женщин.

– Добрый день, – вежливо, но холодно сказала она, загораживая вход. – Я могу вам чем-то помочь?

– Здравствуйте, хозяюшка! – хорошо поставленным голосом ловеласа сказал посетитель. – Говорят, вы делаете волшебные мази от боли в спине. Мне что-то поясницу прихватило.

– Повернитесь и поднимите рубашку, – скомандовала девушка, оттесняя незваного гостя от порога. Тот с самодовольной улыбкой быстро разделся, пользуясь возможностью продемонстрировать свою атлетическую фигуру.

– Вот, не перевелись еще на свете мужики, – поведя внушительными плечами, молодецки крякнул он, и Варвара за его спиной закатила глаза.

– Потише, пожалуйста, у меня ребенок спит, – шикнула на него мавка, но Никита уже проснулся. Глаза у девушки загорелись. Теперь она видела мужчину в светящемся ореоле. Только ореол этот был местами испачкан. Черная клякса с синими разводами расползалась и в области поясницы.

– Вы что – тяжести поднимали, да еще... ЧУЖИЕ? Вам нельзя было этого брать! – строго сказала мавка.

– Э... Да... – на мгновение мужчина утратил свой пафос, но только на мгновение. – Видите ли, я спелеолог. Мы с друзьями нашли уникальную пещеру, с... Ну, в общем, с интересными породами камней, а у меня неплохая коллекция минералов. Кстати, разрешение на спе-

леоработы у нашей компании есть. Так что насчет «нельзя» – это вы зря.

Но Варвара нутром чуяла – что-то не так.

– Вот что я вам скажу, – медленно, растягивая слова – для лучшего усвоения информации, сказала она, – верните эту вещь туда, откуда вы ее взяли, и приходите. Иначе я вам помочь не смогу.

Мужчина был явно ошарашен таким поворотом дела, но все же решил попытать счастья еще раз. Он навис над мавкой, упершись рукой в косяк двери, и проникновенно произнес:

– Послушайте, по-моему, вы принимаете меня за кого-то другого... Я бизнесмен... У меня фирма с миллионным оборотом... Возможно, ваше мнение изменится, когда мы познакомимся поближе... Кстати, извините, что не представился – Евгений. Вот моя визитка с адресом загородного дома в Диканьке. Волшебное место.

От его последнего заявления девушка едва не прыснула.

– Очень приятно, Евгений, а я – Варвара, и у меня очень ревнивый муж.

Евгений кокетливо «смутился», надел на лицо маску «хорошего парня» и театрально вздохнув: «Жаль!», наконец удалился.

Надо сказать, что сделал он это очень вовремя – терпение у мавки иссякло. Обычно эти лесные духи ведут себя мирно, морочат головы парням, заманивая их на свои вечеринки с танцами до утра, но лучше их не злить. Взбешенная мавка может защекотать до смерти.

– Самовлюбленный болван, – прошипела Варвара, входя в дом и швыряя на стол разукрашенную летучими мышами визитку.

«Евгений Власюк. Президент международного спелеологического клуба «Нетопырь». Диканька, ул. Н. Гоголя, 6» – успел прочитать Никита, прежде чем клочок бумаги вспыхнул под взглядом «хозяюшки» синим огнем.

 

 

Глава 6

Школа
магического выживания

На следующий день Никита встал поздно. Варвара его не будила, и мальчик проснулся полностью отдохнувшим. Мавка напоила его утренней росой, накормила хлебом с душистым цветочным медом и земляникой. Для Ника каждая ягода была размером с большущее яблоко. После завтрака они отправились на прогулку. Для удобства Варвара уменьшилась.

– Магия повсюду, – объясняла мальчику мавка, пока они сидели на большом каменном валуне посреди прекрасного луга и любовались морем цветов. – Она буквально пронизывает мир. Больше всего ее скапливается в воде, огне, земле и воздухе. Из этих источников ее черпают растения, животные и магические существа.

– А люди?

– И люди, когда они этого хотят. Попробуй расслабиться и впустить в себя магию этого места.

Никита закрыл глаза и постарался сделать так, как велела Варвара. Он представил себя зеленым листочком, плывущим в бескрайнем море волшебства. Солнышко ласково согревало его своими лучами, ветер гладил волосы. Что-то тихо шептала трава, в отдалении щебетали птицы. Он неожиданно осознал, что ему еще никогда не было так хорошо. Разве что когда мама укладывала его спать, брала за руку и рассказывала длинную-предлинную сказку, в которой он, Никита, обязательно побеждал дракона. Мальчик открыл глаза и вздрогнул – мир стал ярче, запахи острее, звуки четче. Цветы уже не сливались в пестрый ковер, а выглядели как отдельные произведения искусства.
И все же их что-то объединяло – зыбкое, трепещущее, едва ощутимое. Неужели у него получилось? Словно угадав его мысли, мавка улыбнулась:

– Вот видишь! Кстати, при помощи этого метода ты можешь пополнять свои силы. Конечно, начинающим это делать сложно, но поучиться стоит. Когда ты родился?

– 13 апреля, – ответил Ник.

– Значит, твое дерево клен, а цветок гортензия. Не удивляйся – свое дерево и цветок есть у каждого человека. Они будут делиться с тобой силами охотнее других, когда бы ты ни попросил. Надо только прижаться к стволу или прикоснуться к лепесткам и расслабиться.

Кстати, среди людей есть хорошие проводники магии и плохие. А все потому, что одни чувствуют связь с окружающим миром, а другие – нет. К сожалению, подавляющее большинство людей ее не чувствуют, а посему считают себя безраздельными хозяевами земли и «по-хозяйски» ее губят. Они не понимают, что тем самым приближают ее ужасный конец. И дело даже не в экологической катастрофе, а в ненависти, которую они сеют вокруг.

– В смысле? – не понял Никита.

– Раньше, убив зверя, охотник извинялся перед его духом и объяснял, почему он это сделал, к примеру, от голода. После этого дух животного успокаивался и мирно улетал к своим предкам. Сейчас никто ни перед кем не извиняется, и духи невинно убиенных остаются на земле. Их миллионы! Они собираются в чащах, ущельях, омутах и впадинах на дне морей. Так появляются все новые и новые «гиблые места».

– Но что же делать? – в отчаянии воскликнул мальчик.

– Если бы я знала, – вздохнула мавка. – Но хватит об этом, нам с тобой эту проблему не решить. Давай-ка я лучше научу тебя «приемам самообороны» при общении с такой нечистью, как нявки, мамуны и блуд.

Никита с готовностью вскочил на ноги и чуть не свалился с камня.

– О, да тебе и враги не нужны, сам себе успешно шею свернешь! – засмеялась мавка.

Мальчик покраснел. Они встали с камня и медленно пошли домой. В пещере Варвара увеличилась.

– Чтобы защитить себя от мамун и нявок, тебе нужен чеснок, – объясняла она, давая Никите несколько малюсеньких зубчиков чеснока в вышитом кожаном мешочке. – Кстати, мы, мавки, его тоже плохо переносим. Еще нявки терпеть не могут оделана – он у тебя будет здесь, в деревянной табакерке. А вот это только от мамун – тройзелье^[1]. – Она протянула ему красивую коробочку из тисненой кожи. – Хорошо бы попасть им прямо в лицо. Главное – ничего не перепутай! Можно было бы и полыни тебе дать – как универсального средства от ведьм, но стоящих ведьм в нашем районе давно нет. Кстати, от блуда можно спрятаться с помощью очень простого приема – надев рубашку шиворот-навыворот. Переоденешься – и он перестанет тебя видеть.

– Так, может, я сразу так и буду ее носить? – обрадовавшись, спросил Ник.

– Не поможет. Я же говорила тебе, люди – тоже провод­ники магии. Она пропитывает вашу одежду с той стороны, которая касается тела. Если ты будешь носить рубашку наизнанку с самого начала, пропитается другая сторона, и в нужный момент ее все равно придется выворачивать. Ну-ка, давай потренируемся делать это быстро.

Никита снял, вывернул и надел сорочку, наверное, раз сто. Варвара остановила его только убедившись, что быстрее уже не будет. Столько же раз мальчик развязал и крепко-накрепко завязал свой кошель с чесноком, а также открыл и закрыл коробочки с зельями. Вместо нявок и мамун он метил твердыми горошинками из спрессованной травы в глиняный горшок, который мавка повесила на дерево, примерно на уровне головы взрослого человека. Поначалу дело не ладилось, пока Ник не сообразил, что можно использовать рогатку (благо в доме нашелся кусочек резинки). Обстрел стал прицельным. Мавка была в восторге. Вечером они сидели вдвоем у костра и пили липовый чай. Из вежливости Варвара снова уменьшилась.

– Жаль, что у нас совершенно нет времени на твою подготовку, – задумчиво сказала она. – Внизу, в лесу, стало очень неспокойно. Я чувствую волны паники, поднимающиеся в горы, хотя и не могу определить их причины. – Она вздохнула и продолжила: – Мне осталось дать тебе еще одну вещь...

Девушка развернула полотенце, лежащее у нее на коленях, и Никита ахнул. Мавка протягивала ему сверкающую, богато инкрустированную шпагу.

– Это защитные символы, которые в древние времена охраняли людей от злых сил, – объяснила красавица, указывая на резной рисунок, переливающийся в отблесках костра. – Их наносили даже на одежду – в виде вышивки. А так – это простая игла, но чтобы вывести из строя мамуну, тебе ее хватит. Эта нечисть не переносит металла, и еще – сказок...

– Знаю, – подхватил Никита, – на сказки у мамун аллергия. Невеста Мстислава нас с Матвеем из-за этого чуть не прибила. Бедный Матвей, – вспомнив о друге, мальчик сразу погрустнел. – Надеюсь, волки защитили его от блуда. Он ведь такой маленький…

– Невеста? – удивленно переспросила Варвара. – Вот это новость, – и тут же сменила тему. – Ты забываешь, что бурдебач – магическое существо. Умышленно напасть на него – все равно, что объявить открытую войну Хозяйке, а на это мало кто пойдет. Она очень сильна.

– Но почему же тогда она разрешает здесь жить таким гадким существам? – удивился Никита. – Я слышал, как водяной говорил Матвею, что они всем в печенках сидят.

– Думаю, она делает это потому, что в лесу нявки все же под контролем, – задумчиво проговорила мавка. – Согласно договору, подписанному обеими сторонами, у Хозяйки есть право в случае крайней нужды натравливать на них чугайстров, а поселись они в гиблом месте да набери сообщников… – Варвара сделала многозначительную паузу. – Спасает одно: как и все негодяи, нявки трусливы. Здесь они всей нечисти нечисть, а в гиблых местах собирается такое, что тебе и в кошмарном сне не приснится. Соваться туда небезопасно даже для них. Ну да ладно, давай-ка лучше еще со шпагой поупражняемся, – и девушка умело вставила иглу в изящные кожаные ножны.

После тренировки уставший Никита уснул прямо у костра. Он даже не почувствовал, как мавка бережно отнесла его в дом, раздела и окунула в теплый травяной отвар, придающий сил. Мальчик только глубоко вздохнул и сладко потянулся. А мавка всю ночь смотрела в «зеркало судьбы», и к утру ее прекрасное лицо было мрачнее тучи.

 

Читайте в полном размере тут - ссылка.

Вторая книга «Бурдебач – Операция "Спасение"» - ссылка.