Рассказы

Моя спортивная жизнь

У тренера нашей консерваторской команды по футболу была кличка Бетховен. Дело в том, что он был абсолютно глухой. И обладал примерно такого же масштаба склерозом.
— Как фамилия этого Голубеньки, который играет у нас на правом краю? — спрашивал он у нашего капитана Додика Эстермана.
— Голубенко! — орал в ответ Додик, находясь примерно в метре от Бетховена.
— Так как его фамилия?!
— Го-лу-бен-ко!!!
— Как-как?!
— Ничего не понимаю, — чуть не плакал Додик. — Я извиняюсь, Наум Зиновьевич, это вы не слышите или это вы не помните?
— Ну хорошо, — успокаивал его тренер, — не знаешь, как его фамилия, — ну и не надо. Я потом в журнале посмотрю. Так кто он такой, этот Голубеньки?
— Скрипач!
— Ой, точно, я же видел, как он играет на скрипке.
— Вы хотели сказать «слышал»?
— Ну зачем же я буду обманывать? Ничего я не слышал. Я видел. Но мне этого было достаточно. Так вот в футбол он играет примерно так же. Ты ему передай: пусть он, перед тем как ударить по мячу, попробует закрывать глаза.
— Зачем?
— Потому что с открытыми глазами он всю дорогу бьет мимо.

Ах, знал бы наш тренер старик Бетховен, как это его замечание изменит всю историю нашей футбольной сборной! Но об этом после. А пока что он был совершенно прав. Правда, таким мазилой в нашей команде был не только я один. Вообще, спортивная мощь консерваторской сборной по футболу сильно оставляла желать лучшего. Единственное, чем мы могли похвастаться, — это стабильностью результатов. Всем своим соперникам по первенству города по футболу среди вузов мы проигрывали примерно с одинаковым счетом, а именно 8, 9, 10 или 11:0. Наша экипировка тоже оставляла желать лучшего. И тоже сильно. Мы выходили на поле в длинных сатиновых, как тогда говорили, семейных трусах кто черного, кто синего цвета, в общем, у кого какие имелись. На ногах у нас были разного цвета  длинные носки, которые заменяли нам гетры, а  также сандалии вместо бутс. Наш полузащитник, который в свободное от учебы время пел в хоре местной оперетты, вообще обувал на игру средневековые лакированные туфли, украшенные огромными блестящими пряжками с фальшивыми бриллиантами, взятые им напрокат из театрального реквизита. Одинаковым у нас был только верх, и это было самое отвратительное. Помните, в советские времена продавались такие кальсоны со штрипками? Которые моментально растягивались во всех местах, а потом сползали внутрь штанов в самый неподходящий момент? Ну голубенькая такая байковая дрянь с серым оттенком. Так вот, к этим подштанникам придавались еще и тельнички. Такого же безнадежно-больничного вида. Вот они нам и служили футболками. На каждом тельничке химическим карандашом вкривь и вкось был намалеван номер. В общем, когда мы в этом клоунском «прикиде» появлялись на футбольном поле, нас всегда встречали смехом и аплодисментами. А когда мы покидали его, получив свои заслуженные 9 или 11 штук, смех уже сменялся хохотом, а аплодисменты — свистом. Конечно, постоянно испытывать такие удары по самолюбию было довольно сложно. Но любовь к футболу была для нас выше какого-то там самолюбия. Хотя на отдельные игры, особенно результативные для наших соперников, некоторые из нас старались вообще  не приходить. Кстати, Бетховена наша недисциплинированность тоже устраивала.