п'ятниця
«Он все время уходит», рассказ
2.
Зундель Барвинок опорожнил бокал и задумчиво уставился на тарелку, в которой лежал аппетитный, с румяной корочкой цыплёнок. Ему пришло в голову, что этот цыплёнок, в сущности, тоже мёртв. Его убили только за то, что некоему субъекту по имени Зундель Барвинок и ещё некоторому количеству подобных субъектов нравится закусывать жареными цыплятами. И до чего жестокие, бессмысленно жестокие они существа — люди...
— Прошу прощения, пан не актёр?
Зундель поднял голову: спрашивал молодой полицейский, который только что сел за его столик.
— Нет, милостивый пан, вы меня с кем-то путаете.
— Но у меня феноменальная память на лица... — полисмен так и пожирал его глазами. — И я определённо вас где-то видел... Где же я вас мог видеть?
— Быть может, в каком-нибудь криминальном бюллетне, под рубрикой "Разыскивается опасный преступник"? — усмехнулся Зундель.
Полисмен, вежливо посмеявшись, тем не менее не спускает с него глаз. И вскоре его глаза вспыхивают радостью узнавания:
— Барвинок! Вы — Зундель Барвинок!
Сидящие в зале затихают и оборачиваются: спустя мгновение столик Зунделя окружен восторженно галдящей стаей поклонников и поклонниц. Молодые люди наперебой восхищаются творчеством Зунделя, подсовывают ему для автографов толстую книгу — бестселлер, в сравнении с которым любой шедевр покажется дешёвым пасквилем. Рядом с именем Зунделя Барвинка на её обложке стоит имя Шимона Поплавского. Вопросы сыпались, как выстрелы из рогатки:
— Пан Зундель! Как вам удаются столь пронзительные апофеозы?
— Как вам удаётся работать в таких разных стилях, с такими разными соавторами?
— Кто будет вашим следующим соавтором?
Зундель кивал, усмехался, неторопливо надписывал книги, но с ответами не спешил. Ответил он — уже надписав последнюю книгу — только на последний из поставленных перед ним вопросов:
— Мою следующую книгу я буду писать один.
Имеющий ухо да услышит: этими словами Зундель Барвинок сам подписал себе смертный приговор.