«Только не рыженькая», повесть

- Как домой?! – расстроилась мать. – Мы же даже еще кровь не пили…

- Какую кровь? – спросил я.

- Кровь черных кошек, - ответила Ксюша. – Ты разве никогда не пробовал? Странно…

- Что странного? – спросил я.

- Ну, ты играл с нами в «Вормлайф», а в комнате, где мы играем, только члены общества…

- Какого общества? – я задавал глупые вопросы и чувствовал себя деревенским дурачком, случайно забредшим на переговоры в штаб-квартиру ООН.

- Общества Черной Луны, - ответила Ксюша.

- Впервые слышу о таком… вы сатанисты, что ли? – спросил я.

Они странно переглянулись и опять дружно рассмеялись.

- А он шутник! – сказал Михаил Петрович. – Он мне определенно нравится!

- Ага, - решил поддержать я общее веселье. – Христос Воскрес!

- Христос облез! – сказала Ксюша.

- Христос уполз! – сказали братья-кирпичи.

- Христос завис! – сказала мать.

- Воистину погас, - сказал отец.

Вооружившись лопатами, мы сели в минивэн и поехали на кладбище. Мне досталась маленькая саперская лопатка. Всю дорогу они решали, кого же будут выкапывать. Красильникову или Никонишина. Сошлись на Красильниковой.

Мы подъехали к кладбищенскому забору и вышли из машины.

Братья-кирпичи подсадили родителей, и те плюхнулись в траву по ту сторону ограждения, затем братья прыгнули на забор и одним махом преодолели его. Я подсадил Ксюшу и передал ей свою лопату.

- Ты сможешь сам залезть? – спросила Ксюша.

- Конечно-конечно, - ответил я.

- Держи руку! – сказала она.

- Нет, - ответил я. – Не переживай, спускайся, я сам, сто раз так лазил…

За забором послышался утробный хохот, шлепки и удары лопат о землю.

- Хорошая ночь! – сказал Михаил Петрович.

Я же вышел к дороге, поднял руку и остановил «жигули».

5

Семейство собралось в полном сборе. Семейство с грустными минами выслушало мою историю.

Отец сказал:

- В следующий раз возьми чеснок, осиновый кол и крест.

Мать сказала:

- Не знаю, мне Ксюша нравится, хорошая милая девочка, и родители у нее хорошие. Зря вы так… эх… из вас бы вышла хорошая пара; сынок, главное, чтобы маме нравилось… у тебя вообще своего мнения нет? Ты можешь хоть раз по-своему поступить?

И тогда, нарушая рамки дозволенного, я ответил матери:

- Тебе лишь бы меня какой угодно женщине сбагрить? Неужели ты меня так не любишь?

- Замолчи, - сказал дядя. – Не перечь матери!

- Извините, - ответил я.

Дедушка угрюмо смотрел на стакан с жидкостью, в которую были погружены его вставные челюсти.

- Брюнетка значит…

Бабка сказала: