«НЕПРОЩАЮЩИЙ HOMO SCRIPTOR* И НЕПРОСТИТЕЛЬНАЯ ЭКЗЕГЕЗА*» рецензия на книгу Сергея Рядченко

Сергей РЯДЧЕНКО. «Укротитель Баранов. Сказки трезвого человека». Одесса: «Черноморье», 2018

                                                                                                                    Vita brevis, ars longa

                                                                                                                  Жизнь коротка, искусство вечно

                                                                                                                                                        (лат.)

                                                                                                        Мир может быть познан только

                                                                                                        в форме литературного дискурса, 

                                                                                                        потому что всякая наука – это        

                                                                                                        наука о нарративе.

                                                                                                                                              Ж.-Ф. Лиотар

   По утверждению выдающегося романиста современности Джона Фаулза, выбор названия для романа – занятие увлекательное, хотя и кошмарное. Представляю, как повеселился Сергей Рядченко, когда называл «Укротителя Баранова». Или «Укротителя баранов»? Нет, все же Баранова. Каламбур. Не удивлюсь, если для автора это название из тех, что помогают разматывать клубок повествования, из тех, с которых берет начало его меандр.

   В мире превеликое множество умных книг. Они нужны людям, мы любим их и преклоняемся перед ними. Вот только я с некоторых пор охочусь за книгами, в которых когниции* поставлены не во главу угла. Мне милей «книги – источники сил» (как говорят каббалисты*), где каждое слово вызывает не столько умозрительную, сколько чувственную реакцию, эманирует*, лучеиспускает.

   В данном, счастливом для пожирателя текстов, случае человек пишущий потчует человека читающего абсолютной в каком-то ракурсе, непростительной и непрощающей правдой, от которой больно смотреть на свет.

   Когда поглощаешь прозу такого качества, неизбежно ищешь опоры в собственной самости, откуда, пусть трудно, болезненно и долго, протаптывается тропка в прозрачную сепию сознания и густое индиго бессознательного Мастера. Только таким образом открывается возможность интроецировать* довербальные смыслы и аффекты, оттиски и рельефы сущностей, изваянные писателем.

   Взявшись за толкование своих ощущений от чтения романа Сергея Рядченко «Укротитель Баранов. Сказки трезвого человека», вынуждена признаться, что осмос этих строк затягивает, не отпускает, не позволяет расслабиться, нагнетает напряжение, невзирая на кажущуюся тональную игривость текста. Сидит наш Автор лукаво прищурившимся буддой и посмеивается в бороду, а тут мучайся с его махровым ласковым постмодерном, щупай плотность мздры сего метафикшна. Мощь воздействия столь велика, что порой возникает чувство ведомых эмоций типа «мной смеются» или «мной грустят». Десяток страниц и – вуаля! – книга уже читает меня, как радар читает неизвестное.

   Исследователь оказывается поставлен в положение соучастника творческой игры, подельника тонкого, иносказательного, намёкового чествования предшественников от Сервантеса до Борхеса, но вовсе не средствами вульгарного пастиша*.

«Так и трутся вот люди во лжах своих; даже весело аж до ужаса».

                                                                     Сергей Рядченко «Укротитель Баранов»

   Роману присуща особая описательная поэтика, которая работает на уровне композиционного единства всех элементов, прощупывая время-пространство, нерв сочинителя и точку в его сердце, в совокупности создающие аутентичную модель микрокосма.

   Слово здесь – та серебристая блесна, с помощью которой выдергивается из субстанции эго тот или иной образ. Ничего не попишешь, такова машинерия зрелой человеческой психики. А автор подсекает и подсекает!

   Вслушайтесь в ритм прозы и собственные ассоциации (более ничего не потребуется):

«…все эти нам Панталоны и Скарамуччи, Артамоны и Коломбины, Джопполины и Арлекины, Охламоны и Педролины, Баланзоны и Труффальдины, Стентереллы и Пульчинеллы, Каравеллы и Капитаны, слезы, визг, объятья, драмы, ссоры, срамы, ураганы, сребро-злато, басурманы, Жирандоли и Тартальи, Целомудрецы, Нахальи, Искусители в сутанах, Попечители в кафтанах, Хрены, Редьки и Петрушки, Топинамбуры, Простушки, Сельдерей, Капрал, Субретка, Инженю, Майор, Нимфетка, Карабуцалка, Дрожалка, Панч, Апач, Дуршлаг, Скакалка, Хмырь, Бригелла, Офигелла, там Фиаска, там Поспелла, Барин с Барынькой, Дылда с Маленьким, сто секретов от Полишинеля, Субалтерн, Форейтор, Дюймовка, Емеля, –  все они, кого ни хватись…»

                                                                     Сергей Рядченко «Укротитель Баранов»