«MA VIE, MA MUSIQUE…», рассказ

Без музыки жизнь была бы ошибкой.
Фридрих Ницше

– Ангелина Ивановна! Ангелина Ивановна! – восторженно воскликнула подбежавшая девочка. – Сыграйте, пожалуйста, еще что-нибудь…
Сидевшая за пианино Ангелина положила руку на голову ребенка и бережно разделила пальцами две  шелковистые пряди. Увы, она не могла видеть играющие на золотистых локонах лучи утреннего солнца – самого яркого и чистого. Она вообще не могла видеть – не могла наслаждаться красотой и тонким изяществом света, неповторимой игрой тени, всеми красками и оттенками жизни. 
С этим нелегко было смириться. Ангелина мысленно перенеслась из просторного музыкального класса в скромную и бесцветную больничную палату, где она впервые услышала слово «слепая». Оно ворвалось в ее уютный маленький мир, который девушка так заботливо выстраивала и украшала, так усердно оберегала от осколков своих разбитых мечтаний, от мощного натиска всего того плохого, с чем приходится столкнуться каждому бескорыстному и честному человеку. А она была именно такой – чрезмерно доброй, мягкой, неспособной, казалось, постоять за себя и дать отпор… Но способной отчаянно и самоотверженно биться за свою жизнь. Кто бы мог подумать, что в ее хрупком теле таится такая огромная сила?
После той ужасной аварии врачи буквально вырвали Ангелину из цепких, костлявых, отдающих могильным холодом рук смерти. То, что она каким-то загадочным велением судьбы осталась на этом свете, было настоящим чудом. Но за свою сохраненную жизнь Ангелине пришлось расплачиваться – и цена была непомерно высока. Когда девушка узнала, что больше никогда не сможет видеть, потрясение и ужас были настолько велики, что Ангелина даже пожалела, что выжила. Крохотный мир ее сердца в одно мгновение превратился в развалины по воле жестокого, неумолимого рокового случая. Уже не имело значения, кто оказался виновником аварии и понес ли он наказание. Неотвратимость наступающего дня с его тяготами и тревогами, а главное – недоступным отныне для Ангелины светом, отодвигала все прочее на задний план. Ей не хотелось жить, и если бы могла, она покончила бы с собой, но, к счастью, ее тело было слишком слабо, а душа слишком сильна для этого.
Никто не мог помочь  Ангелине – никто, кроме нее самой. Именно тогда проявилась ее невероятная сила, которая дается немногим и поражает сознание. Что внутри заставило девушку идти дальше – она не знала, не знала, что ждет ее впереди, куда ведет этот путь, но бесстрашно шла навстречу судьбе. Ангелина понимала – только так, смирившись со слепотой, приняв ее как данность, каковой она и являлась, можно выжить. Осознание всего этого, столь мудрое, философское обоснование пришли к ней много позже – когда померкли первые, самые мощные вспышки отчаяния. А она просто жила, пытаясь позволить событиям идти своим чередом, хотя и понимала – ничто уже не будет так, как прежде. Но Ангелина шла – упорно, долго. Ее вело нечто большое, светлое, настолько прекрасное, что ради него стоило жить. Это была ее величайшая любовь – музыка.
Говорят, у людей, потерявших одно из пяти физических чувств, резко обостряются другие. Но бывает так, что обостряются чувства, которые испытывает сердце. И сердце Ангелины замирало каждый раз, когда кончики ее дрожащих пальцев касались холодных, гладких клавиш фортепиано, постепенно наливающихся теплом ее тела и обретающих жизнь в мощном порыве, который знаком лишь тем, кому открылись самые сокровенные тайны бессмертного искусства. Девушка с трудом научилась ходить заново, а уж об игре на пианино не могло быть и речи. Но она будто видела перед собой клавиатуру, хотя и не могла видеть ничего, кроме безграничной темноты. Ангелине не нужны были ноты – звуки сами приходили в ее голову, она даже не подбирала их, а просто делала легкое движение кистью, в точности повторяя мельком услышанную мелодию. В этом было нечто настолько непостижимое, что врачи даже поначалу отказывались верить. Очень скоро они убеждались в обратном и, потрясенные до глубины души, рассказывали об этом феномене коллегам, которые также хотели все проверить на собственном опыте. 

Однако Ангелина вновь проявила неожиданную стойкость, заявив, что не желает быть наглядным пособием для научных изысканий. С каждым днем она чувствовала себя все решительнее и даже, с помощью родителей, попала на прослушивание в консерваторию. Никто, разумеется, не хотел принимать на работу слепую девушку, даже не имеющую музыкального образования, но когда она села за рояль… И воздух наполнился нежнейшими переливами, радостными и печальными одновременно, тончайшие, едва заметные, взятые всего лишь на какую-то долю секунды ноты взлетали под самый потолок зала и растворялись в разливавшейся эхом мелодии. Клавиши словно стали продолжением пальцев Ангелины, она не видела, но чувствовала их, чувствовала, что ее сердце бьется в такт, все ее существо вслед за звуками перелетает из одной октавы в другую, а все чувства переходят в тональность произведения, исполняемого ею. И все музыковеды, все профессиональные «академические» пианисты слушали затаив дыхание, внимали, погружались в те эмоции, которые передавала  им своей игрой Ангелина.
Когда угасающим раскатом грома прозвучали финальные аккорды, в зале повисла напряженная тишина, испугавшая девушку. Еще больше она испугалась оглушительных аплодисментов, последовавших за бесконечно долгим мгновением молчания. Ангелина никогда не была так счастлива – слезы радости лились из ее глаз, которые невидящим взглядом обводили слушателей…
С тех пор прошло пять долгих лет. Многое изменилось в жизни Ангелины. Она наконец-то обрела покой, нашла себя – в скромной должности учителя музыки. Теперь она, слепая, учила детей видеть – сердцем и душой – красоту жизни, дорожить каждым ее мгновением, подобным одной из нот великолепной, бесконечной мелодии. Всякий раз, садясь за фортепиано, Ангелина спрашивала себя – случилось бы с ней все это, если бы не та авария, не слепота, если бы не ее желание жить?..
– Ангелина Ивановна! – девочка настойчиво дернула учительницу за рукав платья, отвлекая ее от раздумий. – Ангелина Ивановна! Сыграйте нам еще что-нибудь – такое же красивое! Сыграете?
– Конечно, солнышко! – улыбнулась женщина и вновь погладила ученицу по голове. – А ты мне поможешь! – Ангелина взяла руку девочки и положила на клавиши пианино. – Попробуй, – учительница начала медленно наигрывать мелодию. Невозможно описать, что она испытала, когда услышала, как девочка повторяет ее движения. 
– Молодец, – похвалила Ангелина ученицу. – Давай немного ускоримся! – и ее пальцы привычным движением пробежали по клавишам.