«Маленькие сказки про белую ворону по имени Клава»

Саша Зайцева

Клава тоже на него немножко обиделась, но не зло, а с улыбкой – как можно сердиться на человека, который не видит красоту вокруг? Это ж его несчастье, его надо пожалеть.

― Хорошо, – сказала Клава, и зачем-то сфотографировала кусок серого старого асфальта. – Пошли домой чай пить.

На следующее утро она встала, как обычно, пораньше, достала большой лист бумаги, самые яркие акриловые краски и принялась что-то рисовать. Туре было любопытно, и он все старался подглядеть, но она его прогоняла. «Погоди, увидишь после».

К обеду картина была готова – на розово-голубом чудесном фоне цвело всеми цветами радуги волшебное, невиданное дерево с листьями, похожими на драгоценные камни, с тонкими извилистыми веточками, нежными и прекрасными.

― Это тебе, Тура, твое волшебное дерево, – сказала Клава.

― Как красиво! – ахнул львенок. – Где ты его увидела? Оно тебе приснилось?

Клава показала ему фотографию, сделанную вчера, и он узнал в трещинках на асфальте удивительный рисунок ветвей этого сказочного дерева.

― Вот это да… – только и сказал львенок.

― Пошли чай пить, – позвала Клава. – Знаешь, как красиво качается солнечный лучик в чашке?..

 

 

Музыка ветра

Белая ворона Клава, та самая, которая разрисовала стены своего коридора в маленькой «хрущевке» на берегу прекрасного моря, очень любила звезды. Осенью и даже суровой, морозной зимой они с Туром и Соломоном отправлялись иногда в волшебную деревню Абрашино – там небо большое, густое и чистое – не то, что в городе. Деревня была далеко – сначала нужно было долго ехать на электричке, потом, если была еще осень и вода в реке не замерзла, переправляться на пароме, и оттуда – еще полчаса на автобусе. Зато когда они добирались, было счастье.

Сначала нужно было расчистить дорожки до дома, и Клава доставала припрятанную за оградой лопату (для этого ей приходилось по пояс в снегу пробираться к забору), и освобождала путь от глубокого, тяжелого снега. В городе снег бывает серый из-за копоти, а в деревне он всегда – белый-белый, очень красивый и свежий.

Дом у Клавы был чудесный: настоящий крепкий деревенский сруб с доброй большой печью. Клава очень любила его, поэтому рамы на окнах покрасила в разные цвета – одно окно было желтое, одно – розовое, следом шло зеленое и голубое.

Однажды в теплый январский ветреный день они приехали в Абрашино, и, расчистив дорожки, затопили печь. Сначала в доме было довольно холодно и сыро, и Клава укутала Соломона в огромный старый тулуп – ведь он все-таки был домашний цветок, и ему никак нельзя простужаться. Но прошло не больше часа – и дом задышал, отогрелся, и стало в нем очень хорошо.

Клава жарила картошку с грибами – в тяжелой, старинной, еще бабушкиной сковороде. На живом огне картошка всегда получается особенно вкусной! Тура сидел в мягком коричневом кресле-качалке и читал вслух большую хорошую книжку.

«Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах..»

Соломон жмурился от дровяного тепла и наслаждения слушать, как Тура читает. Наши друзья вообще очень любили читать книжки вслух – и делали это почти каждый день.

«Нет ничего проще и вместе с тем интереснее, чем почитать друг другу книгу», - говорила Клава, и они доставали очередной томик со стеллажа. Дома у Клавы было много книг, а в деревне, кажется, еще больше – старинный бабушкин шкаф, чудесный, темно-коричневый, с лепниной и старым мутным зеркалом на задней стенке, был весь набит книгами. Они стояли так плотно, что трудно было подчас вытащить одну из этого стройного ряда – соседние книжки тоже просились «Почитайте нас!».

У шкафа были стеклянные дверцы, которые слегка дребезжали, когда проходишь мимо. Клава больше всего любила самые старые из книг – они очень вкусно пахли, а еще там можно было всегда найти что-нибудь чудесное – то пометочку карандашом, оставленную кем-то из читателей прошлого века, то желтый трамвайный билетик (счастливый!), то открытку, подписанную чернилами, то засушенный красивый лист.

Страницы