«Шорты в заплатах, травинка за ухом...»

и перечнем прочих наивных деталей.

Там девочка спит, завернув в одеяло

алеющий свет над густой вереницей

корабликов вдоль городского канала,

Харлема, Варшавы, Венеции, Ниццы.

Кривится, забытый – в углу? в упокое? –

копеечный клоун из желтого шелка.

Заблудшая муха в проеме оконном

зудит и рядится в разбухшую щелку.

***

Если музыкой –  

красный след

по щеке,

по щепотке соли –

уже не горько.

Не железный год

 – или век, –

но Город,

где иллюзии,

как на счетчике,

нарастают

пластами

в колючий долг:

не заплатишь – отключат

от ноты «до»

до последнего стука

в запястьи.

***

А ребенок живет в облаках

и калякает странные знаки

на изнанке ковра,

в узелки заплетая шарады.

Мальчик что-то решает,

но он слишком мал и наивен,

ему снятся веселые ивы и красные каллы.

Он чихает от пыли,

пыльцы

и шерстинок, снующих в тумане,

теребит на себе  непомерно широкую кофту

и не знает:

Куда закатился голубенький шарик?

И все шарит кругом,

и не может сыскать,

и обиженно хнычет.