«Стать мудрее с хитроумным men of letters», эссе

Эссе о сборнике Наиля Муратова «Сиртаки. Психопат»

               Хочешь, чтобы твои песни не умерли?

                                                                        Пой о сердце человека.

                                                                                                     Роберт Браунинг

Давно бытует мнение, что каждый автор всю жизнь создает один мега-текст, сколько бы отдельных произведений он ни написал. Кажется, нет в моем окружении художника слова, которому больше, чем Наилю Муратову, подходило бы это утверждение. Во всяком случае, таков зрелый Муратов.

Сборник анализировать сложно. Всегда упираешься в вопрос, что может заставить читателя отнестись к книге как к единому целому. Ведь под одной обложкой совершенно разные формы, идеи, даже жанры. Здесь же другое. Говоря в данном ключе об этой книге, можно рассуждать о сходных архитектонике, жанровой направленности, стилистике, сюжетных построениях, философском наполнении, образной системе и прочих признаках. Не удивительно, что сборник «Сиртаки. Психопат» получился идеологически и композиционно выверенным. Это, кстати, в настоящее время большая редкость.

Впрочем, объединяют произведения сборника не только вышеперечисленные качества. Есть нечто иное. То, что в большинстве случаев отличает прозу Наиля Муратова. По-моему, это наличие двух постоянно взаимодействующих ипостасей главного героя, от лица которого ведется повествование. Они так срослись, что порой неразличимы – что есть от men of letters, а что от самого героя, симпатяги-циника и мизантропа-ницшеанца. Пожалуй, от автора приглушенная эмоция, вступающая в противоречие с драматизмом конфликтов, выраженная и подчеркнутая безукоризненной стилистикой порой в ущерб общему трагизму, требуемому жанром. За этим краем начинается собственно герой, его нарочито неотразимая личность, заключенная в кандалы собственной экзистенции, а то и просто в клетку психического расстройства. В этом тесном пространстве все и происходит – зарождение, развитие, расцвет и умирание, а затем и перерождение. При всем цинизме и мизантропии герой не чужд благородства. Ему присущ показной и немного навязчивый юмор плюс кокетливая самоирония. Но по-настоящему создает образ другое: две стороны одной медали. С одной стороны, его рассуждения и умозаключения свидетельствуют: «Я не беспринципен. Просто мои принципы резко отличны от ваших, чем безмерно горжусь».  Но наряду с таким противопоставлением себя социуму герой верит в любовь, вернее, бывает подвержен... Вы поняли, чему. Герой индивидуалист, об этом прямо говорится в повести «Сиртаки». Однако в итоге он открывает себя эмпатии. А «перерождаться больно».

 Все происходящее – беседы героя с пришедшей в его дом женщиной. Беседы мировоззренческие, о противоборстве религий. О том, что религиозные войны вечно служат сильным мира сего для манипуляций  незрелым сознанием масс. О том, что религия – детство человечества, и пора вырастать…  Наверняка обо всем этом.

О чем же еще психологическая драма «Сиртаки»? О терроризме? О мироздании? О Боге? Да. Но только ли об этом? Как бы ни сопротивлялся своей влюбленности герой, эта повесть о чувствах человеческих – источнике уязвимости. И о вечно ускользающем счастье. Философия повести вырастает из утверждения: «нельзя падать духом, пока остается время». Время… И поиск точки опоры в пространстве избранной эпохи. Эпохи, избранной не тобой. Увы!

Итак, герой влюблен в шахидку, хотя не догадывается об этом. Она безусловно заслуживает. Хотя бы тем, что страдает глубоко и отчаянно. Катарсис, о котором молчок. Скажу больше, в шахидку влюблен и автор. Иначе зачем бы ему постоянно подчеркивать, что она умна и, к тому же, безукоризненно сложена, хотя в такого рода уточнениях, кажется, нет необходимости. Потому что наш men of letters сам в восторге от своей Галатеи.