«Такая длинная зимняя ночь…», роман

Я лежу, смотрю в потолок, слушаю, как похрапывает моя супруга… Она получила, что хотела. Принесло ли это ей счастье? Надо отдать ей должное: она воспользовалась советом матери в полной мере…  Если считать счастьем отнятое у другого, то она вполне счастлива.

Ни разу за все эти годы – ни намеком, ни полусловом – она не дала мне понять, что это дело ее рук.

Она охраняла свое гнездо! Удалось ли ей это?

Мы опутаны сотнями нитей. Но не всегда понимаем, где та ниточка, которой пришито к душе то странное чувство, ради которого все совершается в этом мире.

Что лучше – потерять или не найти?

Сложный вопрос. Чтобы решить его, и зимней ночи не хватит…

Часть вторая

Глава 1

Сериалы – большое утешение. Мы все в детстве любили сказки. В конце жизни тоже их любим. Эту нишу заполняют сериалы.  Сказочки о высокой и страстной любви, которой не бывает в жизни… И любовные томления донны Бейжи или Кончиты трогают до глубины души. Посмеиваюсь, но все равно смотрю. А чем занять себя длинными зимними вечерами? Спать ложиться – рано, вязать – ничего не видно при искусственном свете. Вот и смотрю до полуночи любовные истории. Ах, ах!.. Он поцеловал ее, и она потеряла сопротивление. Как женщины-физики. Именно физики: женщины-химики  теряют реакцию, хи-хи…

Сериал  заканчивается, когда он уже спит. Или делает вид, что спит. Я в темноте тихо пробираюсь на свое место с краю. Я бы давно переселилась в гостиную, но там неудобный диван, стоит полежать на нем – и остеохондроз дает о себе знать. А переселить его туда – так не посмотришь сериал. Он с курами спать ложится…

Конечно, он много работает, рано встает. Он не может без дела: все время что-то мастерит в гараже или чинит машины знакомым. Это значительная прибавка к пенсии. Он имеет право ложиться рано. А я – имею право смотреть все, что мне заблагорассудится,   допоздна. А он ворчит, что бужу его среди ночи, возвращаясь с «сеанса». Но в остальном он мне жить не мешает.

Есть некая прелесть в том, что дети выросли, улетели из дому, живут своей жизнью без особенных проблем, а мы еще не нуждаемся в их помощи, но уже не работаем. Можно не вскакивать осенним дождливым утром, не бежать на рассвете к остановке, не нужно толкаться в транспорте и выслушивать сентенции начальников. Это небольшой период времени. Надо его ценить. Потом навалятся болезни, которые станут неизлечимыми.

Есть одна такая, и всегда – с летальным исходом. Жизнь называется…

Он как-то сказал, что оптимальное время общения супругов – двадцать семь минут. Больше – можно поссориться. Меньше – наступит отчуждение. А  так – и пообщались, и не надоели друг другу. А за целую жизнь можно надоесть!..

Правда, мы и раньше много не говорили. 

Вот с Антоном мы не могли наговориться! Мне всегда не хватало нескольких минут… или часов…

Антон появился в моей жизни в семнадцатую зиму. Был новогодний вечер в институте,  и я, первокурсница, впервые пришла на танцы…  Совершенная дурочка еще…

Он пришел к своим друзьям, которые заканчивали учебу в этом году, – в альма-матер, вспомнить молодость: он уже целый год работал, старичок… На мои семнадцать его двадцать три были почти старостью. Он сразу прилип ко мне, пригласил танцевать и не отходил весь вечер, забыв о друзьях. Пошел провожать до общежития. Напрашивался в гости, но было уже поздно, дежурная смотрела зверем. Да я и не представляла, о чем с ним говорить в комнате на четыре человека, где трое, наверное, спят…

Антон пришел утром, а я еще не пришла в себя от вечерних приключений. Открыла дверь – неумытая и полуодетая, и тут он меня прижал к косяку, поцеловал.

Когда на экране дон Педро вот так целует Хуаниту, я вспоминаю тот поцелуй. Это был мой первый поцелуй. Сказать, что я потеряла сопротивление, – неправда. Но реакцию – точно потеряла.