«Такая длинная зимняя ночь…», роман

Так и повелось. Он приходил каждый день, уводил меня гулять по морозу, мы возвращались поздно, и за углом общежития он обнимал меня. Сказать, что мне не нравилось,  – значит, солгать. Мне льстило, что он так жадно ко мне тянется. Но мне больше нравилось его слушать. А говорить он умел! Он ласкал меня словами, пестовал мое тщеславие,  давал мне  ощущение, что я на целую голову выше всех девчонок нашего общежития. У них парни были – сверстники, такие же студенты, а этот – взрослый мужчина, которому ничего не мешает жениться.

Но я тогда о свадьбе не думала. Меня ошеломили наши отношения. Я привыкала к нему, хотя была дикой и скрытной тихоней.

На улице было холодно, и он все чаще и настойчивей звал меня к себе домой. Но матушка, отпуская в город учиться, хорошо со мной поработала, запретив принимать такие предложения от парней. Не то чтобы я очень боялась ее гнева, но… Что-то меня останавливало и сильно тормозило.

Через месяц он стал намекать, что хочет длительных отношений. Слово «свадьба» не было произнесено, а я ждала именно его. Это было то волшебное слово, которое открывало доступ ко мне. Синонимы меня не устраивали.

Да, я хотела замуж. Хотела семью, детей, квартиру в городе, чтобы не возвращаться в село. И мужа, конечно, который бы меня любил и выполнял все мои пожелания. Антон подходил по всем параметрам, кроме одного: жениться он не собирался. А я стояла насмерть.

Мать сказала: дурой будешь, если уступишь. Поматросит и бросит, и кому будешь нужна, надкусанное яблочко? Мани, не уступай, тогда у него не будет выбора. А уйдет – не догоняй. Другой будет. Женщина очень дорого платит за свою глупость. Поэтому – если падать с коня, так с лихого. А лучше – так устроиться, чтобы ничем не рисковать.  Ему надо – пусть женится. А тебе – можно потерпеть. Это лучше, чем беременность по недосмотру. Оттуда три выхода: замуж, если возьмет, на аборт, если выдержишь боль, и в роддом, если решишься сама воспитывать ребенка. В последнем случае на меня не рассчитывай.  Голову нужно иметь на плечах, чтобы не попадать в такое положение.

Потом она мне красочно описала «прелести» аборта, навсегда поселив во мне животный страх перед ним. Это удерживало меня надежнее всех рассуждений о морали.

Антон предпринял долгую осаду. Наивный «чукотский» юноша надеялся, что я «сама не выдержу»… Он не знал ведь, как это – делать аборт. Так что я выдержала, да еще как! Наверное, я была сильно влюблена: мне нравилось все, что он пытался делать со мной, но не уступала. Никогда потом не повторилось это – ни с кем. Что значит чувство! Я убедилась: не играет роли, какой мужчина на самом деле. Главное – как ты на него реагируешь. На Антона я «реагировала». Но матушка очень постаралась, чтобы даже чувство не могло нарушить табу.

Он понял, что нужно действовать другим способом. Сказал, что хочет познакомить меня с родителями. Пригласил к себе. Я согласилась: а вдруг это шаг к замужеству?

Он торжественно открыл передо мной дверь.

– Мама! Мы пришли!

Я внутренне подобралась, ожидая встречи и немного побаиваясь.

Но дома никого не оказалось.

– Мама? – заглянул он в кухню. – Надо же! Не пришла еще… Но ничего, мы подождем.

Он галантно снял с меня клетчатое пальтишко, провел в комнату. Принес конфеты, кофе… Мы долго ждали, но никто не собирался приходить. Кто же в будни бывает днем дома? И как я не сообразила, что это ловушка!

Он сам проговорился. Пытался раздеть меня, обволакивая лаской, а я сопротивлялась:

– Мама позвонит в дверь, и я не успею одеться.

– Да никто не придет до вечера! – в сердцах воскликнул он.

И я сразу отрезвела.

Никто не собирался меня ни с кем знакомить! Это был предлог заманить меня в удобное место, где он хозяин положения. К другу в гости я не соглашалась, понимая, что его не окажется дома, комната в общежитии не годилась, и единственное место, куда меня можно было уговорить прийти, – его дом.

Я вскочила и поправила на себе одежду.

– С мамой, значит, позвал познакомиться?