«В серебряных туманах речки Бианки», рецензия на книгу Романа Любарского

Марине Тарковской вместе с Романом Любарским удалось установить, что это Мария Фальц, дочь Густава Фальца, который в то время жил в Елисаветграде, а ранее был одним из управляющих имением барона Фальца-Фейна (основателя прекрасного украинского заповедника Аскания Нова). «Жила Мария Густавовна вместе с родителями на Александровской улице, где жили также Никитины и Тарковские. Сначала семье Фальц  принадлежали комнаты и в первом, и во втором этаже, куда вела деревянная лестница – «по лестнице, как головокруженье…». (Марина Тарковская. «Осколки зеркала»)

У Марии Фальц была сложная судьба. Ее муж, офицер,  с которым она прожила всего три дня, пропал без вести. Она была дружна  со студентами и интеллигенцией Елисаветграда, принимала участие в домашних спектаклях. Мария была старше Арсения, но первое прекрасно великое чувство подарила поэту именно она. Она навсегда осталась в его памяти. А Елисаветград навсегда останется в истории литературы городом, где происходили самые глубокие, самые трогательные события, стихи о которых легли в сокровищницу мировой поэзии.

Вспоминая о своем общении с Мариной Тарковской в статье «Слышу в имени ясном Марина: Александр, Арсений, Андрей», Роман Любарский пишет: «Під час спілкування з Мариною Арсенівною вражало те, як обачливо, шанобливо і чуйно вона поставилася до жінки, якій присвячено більше віршів (а значить, і більше почуттів), ніж її матері».  Люди, связанные с великим таинством поэзии, воистину, сами становятся светочем высокой  этики и культуры.

Конечно, соприкасаясь с такими личностями, с такими историями, нельзя писать плохо. Раз судьба выбрала тебя из многих – соответствуй!

И Роман Любарский своим светлым творчеством свидетельствует, что эти подарки судьбы  были не случайны.

Раздумья над судьбой Израиля (а поэт прожил в Иерусалиме семь лет), о том, как могла бы сбиться с пути мировая история, если бы Пилат принял другое решение, легли на бумагу легкой  игрой воображения:

Туман та сніг Різдвяної пори –

щербет на спраглі губи Іудеї.

Біблійні царства, дивні епопеї…

Неначе все ішло за правилами гри.

Та випав сніг. І збив усіх з пуття.

І збив історію всесвітню  з пантелику.

І встав Пілат, і мовив: «Поєлику

не буде до старого вороття,

шануйте всі Любов Його Велику».

І дав Ісусу хліба і коня.

І Він попрямував аж до Тібету.

Коли ви зауважите поету,

я відповім: «Розтанув сніг зрання…»

Библейские стихи поэта «Єремія», «Симеон Богоприїмець»,  «Марія Магдалена» и другие отличаются чеканной бронзовой и в то же время живой и трепетной вязью в современной украинской поэзии.

Вместе с нотками ностальгии по детству, с тонкой  самоиронией, у Романа Любарского  много свежих размышлений о жизни, о самом процессе творчества, о случайном и  предрешенном в каждой  судьбе:

…………………………………

За георгинами – окно,

И ты – за кисеею белой,

И я веду тебя в кино

И под руку беру несмело.

Тарковский, « Зеркало». Тепло.

И шепотки в скрипучем зале…

Как на пол молоко текло!

Как трепетно глаза мерцали!

О чём же промолчали мы
На лавочке у старой груши?..
И встретятся ли наши души?..
Дымы... Дымы... Дымы...