«Ягодка, вишенка, сушёная груша», рассказ

Игорь продолжал худеть, и теперь на его лице вместо беззаботной весёлости постоянно блуждала тревога и неуверенность. Он на всю свою оставшуюся жизнь запомнил 12 апреля, день рождения Вики, который они отмечали в кафе «Бригантина». Грачёв подарил Вике небольшой букетик синих пушистых подснежников, которые лежали на столике, пока они пили теплое красное сухое вино. Уходя, Вика собрала и проверила свою сумочку, повертела в руках букетик и положила его назад не столик. Они ушли. Застёгивая перед выходом плащ, Игорь обернулся и увидел этот печальный одинокий букетик, который вдруг стал никому не нужен.

Летняя сессия стала вершиной и точкой в их печальных взаимоотношениях, если можно так назвать всю неразбериху встреч, слов, поступков и непоступков, которые тянулись уже больше чем полгода. Вика получила два «неуда», и было очевидно, что экзамен Станиславу Юрьевичу Преображенскому она не сдаст ни при каких условиях, и это будет финал.

На экзамен она не явилась. Отпустив всех студентов, Преображенский попросил Грачёва:

– Игорь, я что-то устал – не трудно будет тебе занести экзаменационную ведомость в деканат? Тут все оценки проставлены, трое не явились. А я пойду домой.

– Хорошо, Станислав Юрьевич, я всё сделаю, – ответил Грач.

Вику он увидел в коридоре. Она одиноко стояла у окна и смотрела на беленький пароходик, бегущий по Волге. Видимо, это была судьба.

– Вика, Вишенка, ты что тут стоишь?

– Думаю, что я такое сделала неправильное со Стасиком, что он мне экзамен не проставил. Завтра ведь жалеть будет, а поздно – ведомость уже сдана.

– Нет, ведомость вот она, – и Игорь потряс ведомостью, – и твоя фамилия тут есть, и мы сейчас её заполним. Я тебе троечку поставлю. Давай ручку и зачётку, я всё заполню. А осенью ты два экзамена пересдашь. Вот и все проблемы на сегодняшний день решены.

Игоря Грачёва вызвали в деканат через неделю. Декан, профессор Лузин, и Стас Преображенский ждали его в кабинете и долго молчали, даже когда Игорь уселся на указанный ему стул.

– Что же ты наделал, Грачёв? – спросил декан.

– Не знаю, – тупо ответил Игорь.

– Доцент Преображенский больше не хочет с тобой работать.

– Я знаю.

– Пиши заявление по собственному желанию, а что делать с твоей учёбой, я не знаю. Ты ведь уже на пятом курсе вечернего?

Грачёв молчал.

– Давай пиши. А потом – останешься, поговорим.

Вика ждала Игоря напротив института в тени огромной липы, которая уже цвела и оглушительно пахла, и вышла к Игорю, как только он поравнялся с ней.

– Ну, и что с тобой?

– Ничего, написал заявление по собственному желанию.

– И куда ты теперь?

– Не знаю.

– А, я знаю. Через неделю в Сочи открывается фестиваль «Красные гвоздики». Поедем в Сочи. Туда прилетит на этот фестиваль Чеслав Неман. Я как раз вчера купила его двойной альбом «Чеслав Неман энигматик»; мне мальчишки из «Мелодии» оставили. Сейчас пойдём слушать. А завтра покупай билеты до Минвод. Должна же я как-то компенсировать тебе твои потери.

Билеты Грачёв купил. Только в Сочи не полетел – Вика улетела туда раньше на один день с ребятами из магазина «Мелодия». И вообще Игорь Грачёв больше не видел с тех пор Вику много-много лет. Даже удивительно, как люди встречаются чуть ли не каждый день в течение долгого времени, а потом – как разрыв, как забвение, а ведь живут по-прежнему в одном городе, ходят по тем же улицам.

Владимир Иванович Носатый зашел в кабинет к Игорю Ивановичу Грачёву, проректору по АХЧ, чтобы засвидетельствовать своё внимание. Они сразу узнали друг друга: есть люди, которые, внешне изменяясь, сохраняют своё радушие и открытость, а они и являются их сущностью, и эти качества всегда выражены на их лицах, и по ним всегда можно узнать этих людей.

– Игорь Иванович, мы с вами снова вместе будем работать!

– Вовка, ты откуда?

– От верблюда.

– Садись, рассказывай.

– Тридцать лет в органах: КГБ, ФСБ. Полковник. Сейчас – на пенсию вышел. Буду работать у вас в институте в спецотделе. Про тебя всё знаю – не распространяйся.

– М-да, ФСБ! Даже не знаю, что спросить.

– Спрашивай всё, что хочешь – на все вопросы отвечу, даже на те, на которые нельзя. Нет! Лучше ты мне ответь: а что произошло с той девчонкой, в которую ты тогда втюрился, забыл – как зовут, и из-за которой у тебя чуть ли не всё прахом пошло. У тебя ведь были какие-то личные проблемы!

– А-а, была такая: Вика Грушницкая. Я даже не знаю, где она и что с ней. С тех пор и не видел.

– А что, до сих пор тянет?

– Нет. Ну, в принципе-то, интересно было бы на неё посмотреть. Только я не знаю, где она живёт.

– Ну, это мы сейчас узнаем. Дай-ка мне трубочку. Как её имя-отчество?

– Виктория Александровна.

Носатый набрал какой-то номер, и уже через минуту диктовал:

– Грушницкая Виктория Александровна Пиши, – обратился он к Грачёву, – и домашний телефон, и адрес.

Голос Грачёв узнал сразу: с голосом ничего не случается.

– Виктория Александровна?

– Слушаю вас, Игорь Иванович.

– Вика, как ты? Я хочу с тобой встретиться.

– Зачем?

– Не знаю.

– Игорь, этого делать нельзя! Этого делать не надо.

– Почему. Я хочу с тобой встретиться.

– Ты ничуть не изменился и собираешься сделать очередную глупость. Я про тебя всё знаю, я тобой горжусь. Хотя, какое право я имею тобой гордиться. Ну, горжусь, как любой человек в этом городе гордится, что рядом живут хорошие, красивые, сильные люди. Поверь мне, что этого делать не надо. Пусть всё останется как есть – в прошлом.