«Високосный дневник», повесть

– Он бьет его! – изумилась Юлька. – Понимаешь, бьет!

Вовчик схватил ее за плечо и потащил прочь:

– Молчи, ничего он ему не сделает, успокоит только.

– Как можно его успокоить? У него же абстинентный синдром, ломка, ты представляешь, какая это боль? Ему помочь нужно, а не бить! – Она возмущенно крикнула: – Эй, Кролик, или как вас там, не смейте трогать пациента! Я завтра доложу заведующей о вашем самоуправстве!

Взбешенный Кроль вылетел из изолятора и пронесся мимо Вовчика и Юльки. Хлопнула входная дверь отделения.

Секундное безмолвие сменилось громким стоном Кохановского. Юлька побежала к больному. Он лежал на спине, громко стонал, не открывая глаз. Его лицо было в крови.

– Потерпи, я сейчас помогу! – Юлька понеслась в сестринскую.

Пробегая мимо поста, она возмущенно бросила Вовчику:

– Ты же ничем не лучше его… Помоги мне, трус!

Вовчик вздохнул и поплелся за ней.

Губы Кохановского были разбиты, а на скуле появился огромный кровоподтек.

– Терпи, я сейчас тебе анальгин сделаю… Больше у меня ничего нет… – пообещала Юлька, опять убегая в сестринскую.

– Юль, да оставь ты его, бесполезное занятие! – увещевал ее Вовчик.

Вбежав обратно в изолятор, Юлька едва не вступила в лужу рвоты. Теперь здесь, кроме едкого запаха пота и плесени, стояло густое кислое зловоние.

– Вова! Он вырвал, помоги мне убрать – принеси тряпку и возьми  тазик в туалете!

Вовчик тихонько заматерился.

– Юля! Ты здесь старший куда пошлют, а не Мать Тереза. С тобой и так весело – дорожку Кролику мы уже перебежали, а этого делать не рекомендуется! Они всегда мстят.

– Унеси отсюда воду, трусло! – приказала Юлька, но у самой сжалось под ложечкой от страха. Она припомнила налитый кровью взгляд экзекутора в милицейской форме, когда он покидал изолятор.

Юлька уже собралась оставить своего подопечного, но он вдруг широко раскрыл глаза, сделал несколько жестких вдохов и стал беспомощно ловить ртом воздух. Даже при тусклом освещении изолятора Юлька заметила, как его губы побелели.

– Е-мое! Задыхается! – испуганно воскликнул Вовчик.

Юлька сунула пальцы в раскрытый рот наркомана и стала быстро ощупывать его зубы.

– Ты чего делаешь, малахольная?! А если он пальцы тебе, того, откусит?

– Не откусит, он в сознании, надо же проверить, не выбил ли ему зубы этот зверь. Удушье может быть при аспирации инородного тела… Нет, как будто не выбил, все на месте… Значит, астматический приступ. Стой, я видела в шкафу эуфиллин!

С перепугу Юлька с первой же попытки попала в вену. Руки ее дрожали не от страха, а от напряжения. Через несколько минут дыхание больного стало ровнее. Выдох приходил на смену вдоху, как и положено.

Кохановский посмотрел на нее из-под полуприкрытых век и прошептал:

– Сестренка… милосердная… никогда тебя не забуду…

          Юлька была рада, что нашла правильное решение. Значит, не зря она прилежно училась, не зря проводила неурочные часы в реанимации.

Она опустилась на корточки напротив распахнутой двери изолятора с пустым шприцем и жгутом в руках. Ноги не держали. Спасенный затих, она видела его мерно поднимающуюся на вдохах грудь.

Перед Юлькой на прикрученной к полу койке в вонючем изоляторе психбольницы лежал не преступник и не убийца. Свесив руки с кровати, перед ней был человек, жизнь которого была адской мукой, жизнь которого была  давно кончена! Но все равно он хотел жить.