«Маленькие сказки про белую ворону по имени Клава»

Больше всего Клава не любила мусор, который бросали всякие неряхи на берегу моря и в лесу. «Мои эстетические чувства страдают!», – говорила она, и принималась собирать банки, бутылки, обертки от чипсов и прочую гадость и выкидывать их в мусорку.

«Вот если этим грязнулям так нравится мусор, почему они его к себе домой не заберут!», – ворчала она, а Соломон и Тура только пожимали плечами – разве поймешь людей, которые приходят отдыхать на природу, и так портят ее?

― Ты не боишься, что про тебя подумают, будто ты – уборщица? – спросил однажды ее Тура, который был в глубине души немножечко педант.

― Пусть думают, что хотят, – буркнула Клава, которая была очень зла на грязнуль, – Зато травка будет чистая.

Потом Клава садилась отдыхать на парапете. Она любила всякое море – бурное, молчаливое, серое, голубое, солнечное и мрачное.

― Привет, море, – говорила Клава, встречаясь с ним по утрам, – ты сегодня какое?

― Я сегодня – зеленое, волнистое, шумное, – говорило море, – и в доказательство своих слов швыряло волны о бетонные ограждения, и пена, пахучая, пышная, долетала до Клавы.

― Здорово! – говорила Клава и улыбалась морю.

Она сидела, болтала ногами, смотрела на море, а потом начинала напевать что-нибудь из мелодий старинного танго (как вы уже, наверное, поняли, Клава страсть как любила танго). «Таааа-дам, та-дам, та-дададам, таааа-дам, та-дам, та-дададам… Пууу-рум, пу-рум, пууу-рурурум… Пуу-рум, пу-рум, пуууу-ру-ру-рум…»

Море шумело громко, и Клава, осмелев, пела еще громче (ведь обычно она стеснялась своего голоса), болтала ногами и качала в такт головой.

Сказочное дерево

Клава, белая ворона, которая любила танцевать по утрам танго в своей маленькой уютной квартире на берегу шепелявого доброго моря, очень много рисовала. Нет ничего лучше, чем запах краски или шорох карандаша по бумаге, поговаривала она, хотя, если честно, она понимала, что прекрасных вещей в мире очень-очень много. И краски, кисти и цветные карандаши, конечно, одни из них.

― Красота повсюду! – говорила Клава, и отправлялась на прогулку с Туром и Соломоном под мышкой.

― Где же твоя красота? – хныкал Тура, когда у него было капризное настроение (особенно это случалось, если день выдавался серый и угрюмый).

― Да хоть бы здесь! – отвечала Клава, показывая на старый асфальт под ногами.

Тура разочарованно поглядел на Клаву и недоверчиво хмыкнул.

― Смотри, какие красивые трещинки, их же можно часами изучать! А если присмотреться, увидишь, что вот тот маленький камушек слегка розовый, а этот – желтый, блестящий, и иголочки прошлогодние попали в ложбинки, золотятся там.

Тура уселся на траву рядом с дорожкой, обнял горшок с Соломоном и обиженно произнес – «Ерунду ты говоришь, Клава, нет ничего красивого в твоем старом асфальте!»

― И в лужах грязных нет ничего красивого?! – возмутилась Клава

― И в лужах нет, – ответил Тура.

― А облака, которые там отражаются, а дома, а веточки деревьев? Это все – не красиво по-твоему?

― Нет, – бурчал Тура.

― А шишки всякие, иголочки, сухие листья, маленькие камушки на берегу моря – это тоже некрасиво?!

― Ни капельки, – сказал Тура. Ему очень хотелось домой, пить чай с тортом. – Вот торт – это красиво, замок волшебный – это красиво, а все вот такое скучное, серое, окружающее – некрасиво.

― А ты знаешь, Тура,  что прямо у тебя под ногами растет волшебное дерево, а ты его не видишь? – спросила Клава.

― Опять ты за свое, – надулся Тура.