«Такая длинная зимняя ночь…», роман

Женщины не волновали меня. Напрасно супруга всматривалась, едва в поле притяжения оказывалась какая-то женщина. Я никого не выделял из своего окружения. Не видя соперницы, она успокаивалась.

Знала бы она, что каждую ночь я представляю другое лицо, другие губы. И это безотказно срабатывает.

Не забывалась она. Все так же манила, тревожила… Помнилось каждое слово, каждый жест… Как она расстелила свою цыганскую шаль-парео: «не ложись на голые доски…» Как коснулась руки… Как прижалась плечом, огибая развесистый куст в лесу…

Ведь была рядом!.. И уйма времени, и никого вокруг… Но тогда это было невозможно – она очертила между нами невидимую черту…

Постепенно ее образ затуманился, обрел черты далекой звезды, вращающейся на далеких столичных орбитах… Таинственная и загадочная. Совершенная и неповторимая… Другие женщины не шли ни в какое  сравнение с ней. Напрасно улыбались и интересничали со мной, уходя не солоно хлебавши на радость супруге…

Неисповедимы причины верности…

Бороду  я сбрил сразу же,  и изумился, как она меняет лицо.

– Юрка, ты помолодел лет на десять, – хихикнула жена. – Будто бы только поженились…

Я много работал. Мы купили машину. Купили жене кольцо, и она с гордостью его носила – печать достатка… Я был рад, что смог дать своей семье беспроблемное существование.

Работа отвлекала. Удовлетворение от заработка утешало.

Зимой Антошка простудился и долго болел. На последний прием к врачу – за справкой в школу – супруга отправила с ним меня.

В поликлинике была огромная очередь. Дети хныкали на руках у мамаш, те, что постарше, – гоняли по коридору и норовили ощипать китайскую розу, расцветшую в огромной деревянной кадке у окна.

Мы с Антоном заняли очередь и чинно уселись на стульях,  приготовившись к длительному ожиданию, – два степенных мужчины, волею судьбы попавшие в этот детский бедлам.

Сидели мы долго, или это мне, ненавидевшему очереди, просто показалось, что прошла вечность. Антон покашливал, но  у него был вид выздоравливающего.

Наконец мамаша с малышом, занявшая очередь перед нами, скрылась в вожделенном кабинете, и я поднялся.

– Дождались, Антон. Сейчас нам входить.

Антошка мялся с ноги на ногу. Ему до смерти надоело это сидение.

Дверь открылась, наступила наша очередь.

Врач сосредоточенно что-то писала. Она кивнула нам на кушетку.

– Фамилия?

– Горский, Антон, – сказал я.

– Найди, – бросила врач медсестре, сидевшей напротив, отвернувшись к полкам и перебирая стопку карточек.

– Есть, – обернулась она к нам, и я обомлел.      

Это была Дина. Я не сразу узнал ее в белом халате и в косынке, скрывающей  густое руно волос. И она в первый момент не узнала меня без бороды.

Я смотрел на нее в изумлении. Она вздрогнула и отвела взгляд.

Справку нам выписали, я взял сынишку за руку, и мы вышли.

Антошка что-то щебетал,  но я не разбирал ни слова. Я был ошеломлен и не мог понять – обрадован или разочарован.

– Пап, ну ты слышишь? – дернул он меня за руку.

– Что? – спросил я, возвращаясь на землю.

Я не мог спать. Меня раздирали противоречивые чувства. Вот недотрога!.. Модельер из Киева!.. Как сумела себя подать!.. Узнала, стерва… Не обрадовалась. И я не подал виду. А что она думала?..