«Золотые огоньки», рассказ

Тут Коротыш снова затеял потасовку, и Плывун с радостью бросился в бой, мигом позабыв и про Водяника, и про мельницу, и про Гуша. Да только самое важное Гуш услышал и хорошенько запомнил.

9. Решено, в путь!

На следующий день Чик и Гуш решили: нужно идти к водяной мельнице. Ведь если Водяник сделал так много хорошего для болотных жителей, значит, и Чику не откажет в помощи.

– Увидишь, он вмиг отыщет дорогу к твоему дому, – с уверенностью заявил Гуш. – Дед Водяник эти края вдоль и поперёк знает. Только как же мы пойдём, если ты толком на воде не держишься, а я камни бросать не умею? А вдруг пригодится?

Дорога предстояла трудная и опасная, поэтому, как ни крути, а к ней нужно было хорошенько подготовиться. Целый день Чик и Гуш тренировались, не отвлекаясь на игры.

Чик учился задерживать дыхание и подолгу оставаться под водой. Если поначалу это давалось ему с трудом, то уже после обеда он бесстрашно исследовал дно и даже смог набрать несколько горстей разноцветных камушков. Самый большой и красивый он приберёг для тётушки Бруснички – в благодарность за заботу и ласку.

Гуш тоже не сидел без дела. Пускать «блинчики» по воде он не смог, зато наловчился сталкивать их с возвышения. – Бульк! Бульк!..

Врак и остальные лягушата иногда кричали им что-то со своей кочки – наверняка, насмешливое и обидное, но ни Гушу, ни Чику и дела не было до их глупостей. Им больше не хотелось с ними играть.

Поздно вечером, сидя в своём тайном убежище и разглядывая золотое свечение огоньков, Чик решил, что они полностью готовы к путешествию. Гуша это привело в небывалое возбуждение:

– Нас ждёт настоящее приключение!

10. По ту сторону Черты

В дорогу выдвинулись на рассвете, пока квакуши спали после ночного концерта. Чик разбудил Гуша, прихватил собранные накануне ягоды, для удобства нанизанные на травинку, а напоследок положил рядом с тётушкой Брусничкой приготовленный в подарок камушек – вдруг больше не придётся вернуться.

Болото проводило их до Черты сонным похрапыванием. Чик воображал, будто бы обязательно увидит эту загадочную границу – быть может, стройный ряд осоки или плотную стену колючего кустарника, через которые не пробраться ни одному чужаку. Но вот уже миновали последние островки белоголового багульника, за которыми начинался лес, а никакой Черты всё не было.  Зато Гуш сразу почувствовал:

– Пришли.

На удивлённый взгляд Чика он пояснил:

– Наверное, так бывает у всех квакуш – будто ныряешь в другой водоём.

Сразу за Чертой Гуш притих. Он ещё никогда не видел лес так близко.

Высокие, до самого неба, ели нависали над головами разлапистыми ветвями. Влажный мох не хлюпал, а непривычно пружинил под лапками, скрадывая звуки шагов. Чудно и сладко пахли спрятанные в густой траве незнакомые цветы. Даже птицы переговаривались по-другому, иначе, чем на болоте:

– Фьюить-фьюить!

– Та-крак-таррак!

В поисках ручья Чик и Гуш прошагали долго – до самого полудня. А потом, подкрепившись, ещё и ещё, пока совсем не устали.

– Должно быть, Плывун всё выдумал, – наконец сказал Гуш огорчённо. – Нет тут поблизости никакого ручья.

Не хотелось Чику этого признавать, но, похоже, Гуш прав. Лес шелестел, шуршал, щебетал на разные голоса и посвистывал, но журчания воды в его гуле слышно не было. Он хотел уже предложить поворачивать назад, к болоту, как вдруг перед ними опустилась маленькая птичка. Чик уже видел её – короткий раздвоенный хвостик мелькал то в малиннике, который они проходили ещё утром, то на одном из сучьев-великанов. Всякий раз она зыркала в их сторону одним глазом, другим, близко не подлетала, но и не отставала. А тут скок с ветки – и смотрит умно, будто знает что-то. А после прямо в чащу полетела.

– Кажется, она показывает нам дорогу, – неуверенно сказал Чик.