«Собачий тупик», повесть

– Хочу напомнить, что я здесь совсем по другому вопросу, – вздохнул страж порядка в фуражке. – Мне надо разобраться с массовым отравлением ваших соседей. В прошлую среду после восьми вечера несколько жителей вашего двора собрались, чтобы отметить поступление внука гражданки Пресман в институт. Отмечали за столом в палисаднике. Присутствовало семеро: супруги Пресман и Георгиди, гражданка Матвиенко и гражданин Папазогло, а также Вадик Пресман семнадцати лет. Примерно в 22 часа к ним присоединились и вы. Согласно показаниям свидетелей, вы принесли кастрюлю окрошки. Так? Они были этому удивлены, потому что накануне вы учинили во дворе скандал из-за щенков. Но подумали, что вы извиняетесь за свою грубость, и приняли угощение… К утру все семеро были госпитализированы.

Бледность щек и тремор пальцев Ниночки говорили о близости к истерике. Голос ее начал срываться:

– Теперь мне понятна цель вашего прихода. Вы пришли меня арестовать? Папа! Папочка-а-а!

Тотчас явился Герман Валентинович. Будто поджидал за дверью. Несмотря на пиджак и галстук, он был обут в один тапок. Второй торчал из кармана пиджака.

– Нинель! Что ты кричишь? У меня лекция! Неправильные глаголы! Чрезвычайно сложная тема для восприятия! – Он исчез с той же оперативностью, что и возник.

– Что у вас? – недоумевал Пужайло ему вослед, ловя носом пары перегара, пронесшегося невидимым торнадо по дому.

– У папы лекция! – продолжала истерить Ниночка. – Он дает уроки самому заместителю начальника какого-то отдела из управления информации Облгосадминистрации! Из Белого дома! Папа, папа, меня хотят арестовать!!

– Не преувеличивайте. Оснований для вашего ареста нет. Да и я, как участковый центурион, не вправе… Но на жалобу соседей необходимо ответить. Так положено. Отписки сейчас не проходят.

– Жаль, что мои соседи не сдохли, как щенки, которых они утопили весной. Их было пятеро.

– О, Господи! – взмолился участковый. – Собак было бы на пять больше. А у меня бы в пять раз выросло число неприятностей. Они бы мне устроили собачью жизнь!

Герман Валентинович вернулся, волоча за собой водочные пары, как король свою мантию.

– Извините, Ниночка обожает собак, – сказал он почти застенчиво. – А к отравлению она не имеет никакого отношения. Можете обыскать весь дом – никакого яда не найдете. Да вот у меня в данный момент на лекции Михо Автандилович – командир вашего… мм… легиона… а сейчас позвольте мне оставить вас. Не возражаете? Меня ждут.

Все забыли о Мосе, а он вернулся с подносом в самый напряженный момент, когда у всех иссякли доводы, и манерно поставил перед Пужайло чашку на стол, налил из кофейника кофе. Во время этих нехитрых действий он успел раз сто состроить участковому глазки.

– Я пойду, – устало вздохнул Пужайло. – Кофе выпью в следующий раз. Нинель Германовна, постарайтесь наладить отношения с соседями.

– И не подумаю! – заупрямилась Ниночка. – Больно надо! Они все плебеи. И вы, капитан, тоже плебей, прошу об этом не забывать.

– Уже уходите? – обиделся Мосичка – А как же мои плюшки?

– Я бы всё-таки попросил, Нинель Германовна! Вы могли уехать отсюда в более респектабельный район, но предпочли остаться здесь. Сами знаете, какой у нас народ плебейский – простой. Советую все-таки с соседями помириться.

Когда центурион, напялив фуражку на самые брови, скрылся за дверью, Моисей послал ему вслед страстный воздушный поцелуй и мечтательно произнес:

– Ах, какой он брутальный!

– Успокойся, он натурал, – злорадно заулыбалась Ниночка. – Ты ему не нравишься.

– Это жестоко.

– И совсем он не брутальный. Вот увидишь моего Жоржика, поймешь, что такое настоящий мужик. Осенью должен освободиться.

– Не боишься, что я его отобью?

– Я тебя заранее продам.

– Но я же все равно живу в соседней квартире.