«ООО, или клуб любителей жизни и искусства», роман

Он ходил за ней по пятам, он сочинял ей стихи и песни, дарил листья, бабочек и кузнечиков. Но она не вспыхивала от его усилий. Пробуждая в нем вдохновение, она тут же гасила его, как ледяной водой, одной фразой:

— Смешной ты какой-то, глупый и несчастливый. А я хочу счастья.

И вот оно, счастье, хлынуло, как дождь.

Его холодная Флейта предпочла Павла из десятого Б.

Павел окончил художественную школу, и в свои шестнадцать был уже победителем престижных конкурсов. Митя ценил творчество Павла, он и сам немного рисовал, а Павел уважал мнение маленького рыжего оригинала и доверял ему. Они познакомились осенью в парке. Митя лежал в листьях и декламировал посвященное Флейте стихотворенье:

Хоть ты хрупка, как это мирозданье.

Но голос твой переплывет миры.

И мне не страшно будет расставанье…  

— Сам сочинил? — спросил Павел.

Митя молчал, ожидая подвоха, но его почему-то не последовало.

— А я картину написал, — продолжил Павел. — Хочешь, покажу?

И показал. Митя был покорен. Это была не просто живопись, которую Митя видел в музеях. Это была жизнь, которая дышала. Все в ней было естественно и необычно: в листьях — лица, в лицах — небо, в цветах — солнце, а в небе — Бог. Нет, он не был там прорисован, но он там был явлен.       

С тех пор они могли часами сидеть в парке, беседуя о живописи и жизни.

Шло время. Сам того не замечая, Митя постоянно оказывался в тех местах, где бывали Флейта и Павел. Видеть ее рядом с Павлом было счастьем для него, он любил его, а жалел еще больше, оттого что знал, что рано или поздно Флейта заманит его своей русалочьей музыкой в чужие пространства и утопит. А этот звучащий лед способен терпеть только он — Митя, —  она создана для него, хотя и не подозревает об этом… 

Павел называл Флейту своей ранней женой. Она была наивной женщиной. Она хотела счастья. Да, знакомы они были давно. Первая любовь.

Он любил ее, как себя, с того самого дня, как впервые увидел. Скорее даже не увидел, а остановил взгляд. Виделись-то они ежедневно, учась в одной школе.

Как-то раз она прощалась с Митей и медленно уходила в глубину парка.

— Кто это? — спросил Павел.

— Флейта, — отвечал Митя.

— Моя  Флейта, — каким-то почти утробным голосом проговорил Павел и побежал следом.

И вот он догоняет ее, вот они удаляются все дальше и дальше от Мити, вот уже их ладони сжаты, спины сближены, а Митя все стоит, как вкопанный, и взрослеет. А что ему остается делать? Дал самому дорогому для него существу имя, познакомил с другом, и прощай!

Нет, он не возражал. Он даже не знал, как это можно, потому что Павла он любил так же сильно.   

После выпускного, когда одноклассники стали усиленно готовиться к вступительным экзаменам, Павел уехал с Флейтой в Крым. В этом году он решил не поступать в художественный институт, о котором всегда мечтал. Уж слишком он был влюблен в свою Флейту, чтобы надолго покидать ее. Все лето они провели вместе. В июле жили во Фрунзенском у Пашкиных родственников. Много ходили пешком, встречали рассветы на Аю-Даге, ездили в Ботанический сад. Павел работал целыми днями, а Флейта всегда была рядом. Вдохновляла. Она пела, звенела, жужжала, издавала какие-то первобытные призывные звуки, на которые слеталась и сбегалась вся живность в округе. Жучки садились ей на ладонь, ящерицы, ежики обнаруживали свое присутствие и тут же из ее рук попадали в картину и прописывались там навсегда. Постороннему глазу их можно было и не заметить, как жуков на картинах Яна Брейгеля-старшего. Они есть, но только для зоркого глаза, фиксирующего шевеление мира даже в статике.