«Пакует время мой рюкзак...»

***

У месяцев – мужские имена.

А между тем ведь трем четвертым года –

будь осень то, зима или весна –

суть женская назначена природой

и русским языком. И лишь одно

иначе лето определено.

Оно – «оно». И в нем двойное дно:

мужское в нем и женское начало.

Оно пьянит, как терпкое вино, –

заметим здесь, что и вино – «оно»,

и море – тоже: в нем песок и скалы,

волна и берег, лодки и причалы…

Но возвратимся к лету. Пригуби

и ­– пей его до дна. И – полюби! –

его жару и зной, шальные ночи,

хмельные дни и пьяную волну,

его ветров звенящую струну,

когда прибой смеется и грохочет,

и – штиля неожиданный покой…

Продли его неспешною строкой –

ведь лето тоже уходить не хочет.

Но времени неумолимый ход

его торопит. Осень в свой черед

заплачет ливнями, потом зима завьюжит…

Дожди и слякоть, гололед и стужа –

три месяца и три, но это все не в счет, –

и лишь весна гонцов своих пошлет

за новым летом, и начнем сначала

счастливых летних месяцев отсчет:

июнь, июль и август…

                        Жаль, что мало.

***

Такого не было ни разу,
но сплю – и снова снится мне:
ночь, и луна в последней фазе,
окно в проулке. На окне
цветы стоят в старинной вазе…
Все зыбко в этом странном сне –
колышет ветер занавеску,
и тени смазаны, не резки,
и отражается в вине
свет люстры, и звенят подвески
хрустальной трелью в тишине;
и кто-то в дальней стороне
куда-то скачет на коне,
стыдясь отказа, как проказы...
И недосказанная фраза
смолкает по моей вине.