«Повесть о людях и о себе», (часть 1)

Повести были опубликованы по нескольку раз в разных изданиях, почти все он прочел. Я думала, редакторство будет формальным: просмотреть и написать предисловие.

Не тут-то было!..

«Под покрывалом темным» я существенно изменила, следуя его советам, а «Ветер-обманщик» – переписала. По остальным повестям он прошелся карандашом, и мне пришлось переделать очень многое…

– Деталь! Все раскрывается через детали. Они должны быть зримыми, как кадр, как будто камера наехала на листок и застыла, и читатель его увидел, почувствовал, и этот листок рассказал больше, чем длинный монолог героя! Эффект присутствия…

Только теперь я поняла, что он тогда, тем далеким июльским вечером, имел ввиду – после злополучного прямого эфира, когда говорил, что «Рябина» не закончена!..

Эта повесть тоже вошла в сборник. Но я не стала ничего добавлять, хотя и поняла требование. Она была написана в другое время, на одном порыве, и я ее не смогла бы уже ничего ни дописать, ни изменить…

Виктор Алексеевич это тоже почувствовал. Все замечания касались других повестей.

– Не выручай своих героев! Пусть сами выпутываются. А то – как хорошо: в самый сложный момент подъехала машина и спасла ее!

– Я придумала! – загорелась я. – Я поменяю эпизоды местами.

– Можно, – согласился он. – Тогда героине не на кого будет рассчитывать.

Терпеть не могу перешивать готовое платье, дописывать стихи. Но нет ничего тяжелее, чем  перекраивать написанную прозу. Проще написать новую!

Но странно: я это делала с удовольствием, с азартом. Ему удалось убедить меня, что так будет лучше, увидеть все под другим углом, расставив другие акценты…

– Речь героев – важная характеристика. А как они у тебя говорят! Ты можешь представить, чтобы в жизни так выражались? Не надо вкладывать слова автора в чужие уста. Герои должны говорить – каждый своим языком.

И я послушно переписывала диалоги.

Он не вдавался в подробности, не правил стилистику. Не подсказывал готовых ситуаций. Говорил:

– А ты сама веришь, что героиня так могла сделать? Что такая скромная девушка пошла с незнакомой женщиной куда-то? Моя дочь так бы не поступила. («Ветер-обманщик»).

Я задумалась. А ведь и я так не поступила бы в реальной жизни!

А как?.. Надо подумать…

И решение быстро находилось.

– У тебя нет фона. Где сейчас твои герои? Кто сейчас говорит?

Точно. Два голоса в темноте. Пьеса.

– Но у пьесы есть ремарки, – смеется он, – они и выполняют эту роль. А в ткани повествования должны быть указаны декорации и прочее окружение…

Книжка получалась тоненькой, а работы над ней было много.

Вот тогда я поняла, как трудно ему выкраивать для нас время. В его кабинете весь стол был завален бумагами, которые нужно было прочесть, дописать… А тут я со своими повестушками…

– Сегодня я не смогу поговорить с вами – спешу…

Насупившись, ушла. Не поверила...

Наверное, проза моя никуда не годится, и ему неловко мне сказать об этом, хочет, чтобы я сама догадалась и прекратила попытки…

Был серый осенний день, мокро, промозгло. Я плелась по улицам, не зная, что мне делать – забросить эту самую литературу, что ли…

После очередного заседания литстудии горько жаловалась Людмиле Николаевской:

– Сказал бы сразу, что книжка никуда не годится! Разве я не заслужила правды?