«Всякой воде достается ее человек…»

* * *

Тополиного пуха медлительный снег
На себя не похожий
Ни тебе снеговик
ни тебе человек —
Просто вымысел божий
И от этого вымысла всё хорошо
Всё беспечней ненужность
Словно сердце в холодную воду вошло
И нырнуло поглубже
И на месте его — пустота
По краям передместья
Мост растёт на крови. У моста
Машет удочкой детство
Если влево кивок, то чехонь
Если вправо, то жерех
…Всё ты взрослая гладишь ладонь
Завоёванный берег

* * *

Полночь… Банальнее нет начала
Обыкновеннее нет причала
Лодки наклон и кивок весла

Водят по ниточке баржу с грузом:
Липким углём, раскалённым арбузом
В лодке то лодочник, то вода
Остановиться… Остаться… Жить
Остановиться, остаться, выжить
Берег един, как церковная известь
Не завоеван, неразделим
Снасти опущены… На теченьи

Слышно чехони тугое тренье
Слышно, как движется не спеша
Перебирая тростник губами
То ли утопленник, то ли душа
С длинными как у сома усами

Жили-были

Во глубокие берега
Да невысокие речи
Ходит Баба-Яга
На костры человечьи
Ночью быстрой сквозной
Ты её не заметишь
Ставит рядом с тобой
Свои сети да верши
Рыбаки по старинке
Костры зажигают
Рыбаки по старинке
Себя утешают
— Нынче будет улов
Не чехонь, не плотвица
Будет сердце белуги
На вымостках биться
Участь примет свою
Заревую белужью
Встанет утренний пар
Над червлёною лужей
…Что же ты, все ли снасти твои на теченьи
Или правишь на дно прямо в ямы сомовьи
Это выбор, поверь, значит, будут сомненья
Неизбежные, ибо ведомы любовью
Вся любовь твоя здесь, вся вина твоя в этой
Уходящей воде в недалёкое счастье
В камышовое сито, да песочное тесто
Из которого лезут ничейные снасти…
В камышах сквозняки заходили локтями
Плавниками раздвинулись чёрные плавни —
Это карпа червлёного скользкие слитки
Это белых кувшинок озёрные сливки
Это щучьих племён отдалённые громы
Это сом забирается в ближние норы
…Ночью быстрой сквозной
Что ни клёв, то обманка
Словно ветер себя уподобил приманке
Так чтоб длинных удилищ короткие взмахи
Рвали надвое мёртвое горло рубахи

И тогда по хребту позвонки раздвигая
Опускалась за шиворот скользкая стая
— Это страхи, как шарики рыбьего жира
Это жереха жар, это холод налима
Это синих лещей отворённые губы
Это дуют сазаны в подводные трубы
…Это берег молочный, кисельные реки…
Это правда о плачущем человеке

Колодец

Вот чужеземец растёт на днепровской земле
Будто идёт чужеземец короткой водой
К самому, самому берегу, к здешней судьбе
Как бы текущих славян или как бы домой
…Словно вся жизнь от намоленной первой слезы
Что продолжает расти за щекою холма
Тянутся хворые, тянутся с верхней земли
— Хвори изыдут — останется мука сама —
Так говорит чужеземец, сквозной человек
Поговорит да походит и снова плывёт
Будто бы тайная рыба, берущая след
К тайному лазу, где Девица-щука живёт
Щуку хранят на весу золотые коты
Ждут чужеземца, подняв золотые хвосты
Яства дымятся, куражит на гуслях Садко…
Разве не это так долго придумывал ты
Чтобы проситься назад — далеко, высоко…
Всяк перевёрнут колодец, а ты и забыл
Будто нездешний глядишь далеко, высоко —
Звонница это, и колокол вымыт водой
…Тот, кто ведро обронил, тот ведро обронил
Слушает звон и не смеет вернуться домой