«Девяносто первый или путь в бронзу», окончание романа

Десять дней спустя, начальник городского КГБ в интервью газете «Степановский вестник» скажет, что никаких списков у них не существовало, и, вообще, всё происшедшее в Москве для него, скромного провинциального чекиста, явилось полной неожиданностью. В подтверждение правдивости своего заявления даст слово офицера.
А дней за пять до того, когда в столице уже праздновали победу демократических сил, а гэкачеписты обживали камеры в «Матросской тишине», Вадик встретил на улице Толю Скороходова. Обрадовавшись, забыл поздороваться.
– Ты где пропадал, Толян?
– В Москве, – коротко ответил Скороходов.
– А почему не в Монтевидео? Или не в Катманду? – ух-мыльнулся Капитонов. Хороша, мол, твоя шутка, ну так и получи оборотку.
– Да в Москву я ездил, серьёзно.
По его словам, – а склонностью к вранью Скороходов не славился, – он услыхал по радио о ГКЧП и тут же помчался на вокзал, к московскому поезду. Как же разобрался, что к чему? Трудно сказать, почувствовал. От Курского вокзала доехал до «Арбатской». Да работало метро, работало! А там, на проспекте Калинина, – танки! И люди тоже, вперемешку. Флаги трёхцветные. Голова кругом, кто за кого, хрен разберёшь. Так в толпе и попал на Краснопресненскую, к Белому дому. Вот там и началось – то бронетехника подходит, то уходит. А танки вблизи, они здоровые, суки! Постоянно выступает кто-то, а мы баррикады строим. Из чего, из чего? Из всего! И булыжник в дело пошёл, и троллейбусы. Нет, страха не чувствовал. Тревожно как-то вокруг, но и весело даже. Хотя ночью жутковато стало. Штурма ждали. Обошлось. Потом концерты начались. «Алиса», «Машина времени»… Макара с Кутиковым, вот как тебя, видел.
– А Ельцина не ты на танк подсаживал? – спросил Капито-нов.
– Не-а. Он сам залез, я ж на второй день приехал. Но ви-дел его уже потом, забавный мужик… А потом… знаешь, настал момент, и я себя вдруг чужим почувствовал. Они кричат – Россия, РСФСР! А я думаю, а дома у меня что?
– Так знал же, куда ехал. Или как?
– Знал, конечно. Страна-то одна. Моя страна. – Скорохо-дов запнулся. – Решил, в общем, пора домой. А денег-то ни ко-пейки. Хорошо, парень один помог. Чеченец, но из Стамбула приехал, Шамиль. Надо ему должок выслать, до востребования.
Толя Скороходов порылся в карманах, нашёл смятую бу-мажку, разгладил.
– Ну, точно – Басаеву Шамилю Салмановичу…

Два года спустя «забавный мужик» Борис Ельцин рас-стреляет Верховный Совет танками и утвердится в качестве единовластного правителя России. Безраздельная власть, раз-ве не стоит она ста пятидесяти убитых и трёх сотен раненых?
Подполковник войск Конфедерации народов Кавказа Ша-миль Басаев штурмом возьмёт Гагры. «Если победит ГКЧП, Чечня никогда не станет независимой», – запальчиво говорил Шамиль у стен Белого дома своему новому приятелю Толе Скороходову.
ГКЧП не победил, но исчез ли он окончательно 21 августа 1991 года? Чтобы ответить на этот вопрос, прочтите первое его Постановление. Пусть не полностью, пусть отдельные пункты. Прочтите, а потом присмотритесь к сегодняшней жизни бывших республик Союза. Ответ найдётся, мы думаем.
А электрик горторга Анатолий Скороходов на все после-дующие годы озадачит себя вопросом: «А что я там делал, в Москве?..»

Отчего не сделаться богатым!

– Ай, молодец! Даже не ожидал такого успеха! – Красин встретил своего посланника с раскрытыми объятьями. – Цены вам нет, Степанов!
– Да я, собственно… – Фома пожал плечами.
– Ничего не говорите! Знаю, всё знаю! Новость – на пер-вых полосах газет всего мира! Да присядьте вы…
Не выговорив ни слова, Фома опустился в кресло.
– Убить самого эрцгерцога – это же гениально! Это же – стопроцентно неотвратимая война!
– Неужели так сразу? Из-за одного принца какого-то?
– Война, война! – потёр ладони Леонид Борисович. – На войне всегда так: кажется, глядишь, обойдётся, а потом – раз и уже поздно.
– А разве… это хорошо, война?
– Это лучшее, что можно придумать! Наша задача суще-ственно упрощается. В результате войны обязательно разва-ляться четыре империи. Османская,.. – Красин принялся заги-бать пальцы. – Австро-Венгерская, Германская и, наконец, Рос-сийская. И вот тогда, на смердящих обломках империи, мы вспомним, что в этом есть и ваша заслуга, Степанов.
Фома содрогнулся.
– Да я здесь как-то и ни при чём вовсе…
– Не скромничайте. Я знаю, что стрелял Гаврило Принцип, но если бы не вы… Я обязательно расскажу про ваш подвиг Ильичу, когда он выйдет из тюрьмы. А сейчас сменим тему. Итак – Успенск. Вы заслужили наше доверие, и скажу откровенно: у нас имеются сведения, что в городе зарыты несметные сокровища…
– Эти сведения, – фыркнув, перебил Фома, – в Успенске известны каждому цыгану.
Леонид Борисович распечатал коробку сигар и, обойдя стол, раскрыл её перед Степановым.
– Угощайтесь. Ах да, вы же не курите. Это правильно. Хо-тя сигары хорошие. Так вот, молодой человек, если я говорю, что имеются сведения, то речь идёт о сведениях, которые дос-товерны, – он сделал нажим на последнем слове, – а не о слу-хах, которые распространяют цыгане. Поезжайте в Успенск, поговорите со старожилами, краеведами. Кто-то да знает, где в городе останавливался Мазепа.
– Мазепа? Так речь идёт о Мазепе? – оживился Фома.
– Ну, конечно.
– А там говорят то о Сагайдачном, то о Многогрешном.
– Вот то-то. А я даю вам конкретный след. По нашим дан-ным, сокровищ много, очень много. Помимо интересов партии, вполне допустимо учесть чьи-нибудь личные интересы. Вы по-нимаете, о чём я, Фома Андреевич? И вообще, разве вам нико-гда не хотелось сделаться богатым человеком?..