«Серый и Калерия», рассказ

Быстро загустевшие сумерки накрывали пятиэтажку и прилегающее к ней пространство. Из Калериной квартиры никто не выходил. Вот олухи!
Поодаль бегали с криками два пацанёнка, гоняя по тротуару рваный резиновый мяч. Внучка уже спала, Лёшка с невесткой отдыхали в другой комнате перед «ящиком», по которому показывали Петросяна. Взрывы хохота то и дело вылетали из форточки.
Серый медленно подошёл к верёвке, стараясь держаться прямо. Почему-то вдруг представил себя Штирлицем. Бесстрашно и неторопливо огляделся, потрогал бархатистое покрывало подушечками грубых пальцев и со спокойствием киногероя снял его, предварительно перегнув на верёвке слева направо и потом ещё раз в обратном направлении. Перекинул через плечо. С неколебимой верой в удачу Серый унёс его к себе, аккуратно сложил на чистом кухонном столе и засунул в один из запасённых впрок полиэтиленовых пакетов, потом в другой, с фотографией какой-то красотки в широкополой шляпе, затем взобрался, покачнувшись, на табурет, крепко сбитый знакомым столяром, засунул упаковку на антресоль и снова вышел на крыльцо. Послушал тишину и вернулся домой.
После тревожного сна он встал, умылся холодной водой, принял на грудь четвертинку с домашней закусью, в семь утра выехал из дома и дорого загнал покрывало на толкучке в Лужниках. Калерия, к великому изумлению Серого, пропажу не искала, по подъездам не бегала, жильцов не расспрашивала, так что о случившемся никто даже и не заподозрил. Вырученные за ворованную вещь деньги Серый положил на книжку. И стал ждать… кары.
Зимой внучка переболела гриппом в лёгкой форме. Весной Калерия, ко всеобщей бабьей зависти, вышла замуж и уехала жить с новым мужем и детьми в Европу. Римская уточняла – в Бельгию.
Свою квартиру Калерия, чтоб ей пусто было, продала семье сбежавшего из Баку армянского инженера-строителя, владельца новенькой «Мазды» и отца четверых сопливых пацанят, мал мала меньше. Чернявые соседи общались между собой на своём тарабарском языке, а по-русски, кроме инженера, говорить не умел никто. Назло, гадюка, хачикам потрафила!
Обуреваемый тоской, Серый пил не просыхая и время от времени дрался до крови с сыном и невесткой, которые тоже стали часто ругаться. Внучка рыдала от страха. На завод он больше не вернулся.
В трезвые минуты, разглядывая в зеркале разбитый опухший нос, расцарапанные ногтями невестки щёки или сиреневый фонарь под глазом, вспоминая под весёлые визги армянских отпрысков, шныряющих под окнами, горькие слёзы внучки, Серый всё больше убеждался, что высшая сила, должно быть, всё-таки есть.
Ещё более он в этой вере укрепился, когда через полтора года сын и его жена, уже непримиримые враги, развелись через суд. Сноха забрала любимую внучку и укатила в Архангельск к родителям. Сын перебрался с пожитками к другой женщине, старше его лет на десять, сдувавшей с него пылинки. А Серый, сам не ведая, как это вышло, сошёлся с одинокой, провинциального вида почтальоншей, что носила ему пенсию на дом. Выпивать он стал куда реже, только по выходным и праздникам, теперь уже вместе с новой подругой. За свои услуги она требовала презентов, на что Серый пожаловался армянину. Тот его успокоил: «Принять женщину такой, какая она есть, может только земля». Вот и приходится Серому регулярно выплачивать дань в виде коробок шоколадных конфет, туалетной воды с ароматом цитрусовых и оплаты счетов за мобильник марки «Nokia», который он же и подарил своей пассии в женский день 8 Марта.