«Булгаков, оставшийся неизвестным»

Деталь  в духе  Булгакова.  Дело Жуховицкого находилось  не  в     архиве ФСБ,  а в Военной  прокуратуре, так как он ещё не был реабилитирован. Мне пояснили, что дел все ещё (спустя сорок лет после доклада  Хрущёва о сталинском терроре!) очень много, сотрудников  мало, и в первую  очередь  они рассматривают дела  по  запросам  родственников. О  Жуховицком никто никогда не  ходатайствовал:  если у  него  и   были  родственники, то,  видимо, не уцелели.  А выдаются  для  работы  только  дела   реабилитированных. Как же быть?  «Да  запрос  даже вы  можете подать»,  –   сказал  мне полковник Купец,  начальник отдела  реабилитации. Что  я и  сделала. Через два  дня   Э.Л. Жуховицкого  посмертно реабилитировали,  удостоверив,  что  выбитые из него во время  «дополнительных следственных  операций» признания в  шпионаже в пользу Австрии,  Англии и  Германии  не   подтвердились: он был лишь  секретным  агентом НКВД. Справка о его  реабилитации была  выдана мне и  хранится в моем  домашнем архиве.

Итак, одной моей задачей было находить новые и новые материалы о Булгакове, а другой – не упускать из виду границу между известным и неизвестным, потому что степень закрытости мировоззренческой системы Булгакова в 30-е годы – предельная. Конечно, мы много знаний о нём черпаем из его произведений. Но есть, кроме того, и  более узкий круг представлений писателя  – его политические взгляды. Они всегда уже творчества. Очень хороший пример тому – писатель Аркадий Гайдар. Он родился в 1904 году, значит, в его распоряжении не было книг философов,  серьёзных политологов (тогда и слова такого не было),  историков – не марксистов (всё уже было вычищено из библиотек к моменту его взросления). Неоткуда было черпать глубокие знания и формировать мировоззрение. Он был человек коммунистической формации. Но его повесть «Тимур и его команда»  резко выходит за пределы узко коммунистических взглядов.

Булгаков, человек старшего поколения и университетского образования, успевший познакомиться с Ницше,  Бердяевым, Флоренским и многими другими, имел какой-то определённый политический взгляд на вещи и на всё происходящее, о чём мы практически почти ничего не знаем. Потому что то, что мы знаем по донесению сексота,  трудно считать истиной, ибо сексот преследует собственные цели и может, порой неосознанно, трактовать по-своему взгляды человека, на которого доносит.

3

Так чего же мы не знаем   о Булгакове?

Начнем  с юности – с  того хотя бы,  что  мы практически не знаем  его отношения к делу Бейлиса (1913 г.). А между тем киевляне, среди которых жил в то время молодой Булгаков, разделились  на два непримиримых лагеря. Я пыталась узнать об этом у его первой жены, Татьяны  Николаевны, но  это событие выпало из  её памяти. Видимо, оно  было для неё самой и, может быть, для её жениха и затем мужа достаточно индифферентно, хотя очень мало кто тогда оставался  к нему равнодушным.

Замечательным примером в этом смысле для моей аудитории, особенно для молодых и школьников,  является писатель, депутат Государственной Думы того времени  Василий Шульгин. У него есть вполне антисемитская книга – «За что мы  их не любим?», речь  в ней идёт о нелюбви  к евреям.  Эту нелюбовь Шульгин никогда не скрывал.  Но в 1913 г. он изучил дело Бейлиса  и пришёл к выводу, что никакого ритуального  убийства 12-летнего мальчика Андрюши Ющинского евреями не было, что Бейлис не виновен в преступлении, которое он якобы совершил, – и стал публично его защищать.  Как убеждённый антисемит Шульгин считал, что  роль евреев в истории России негативна. Что ж, пусть это останется на его совести. Но он был внутренне честный человек, и в конкретном деле Бейлиса увидел ложь и подтасовки со стороны тех, кто желал  этим делом вызвать взрыв ненависти к евреям  в массе православного населения. Тогда сочетание антисемитских взглядов с личной честностью ещё было возможно, теперь – нет. После Освенцима антисемиты –  по сути,   идейные сторонники Гитлера.

          От одноклассника и однокурсника  Булгакова я узнала, что в школе Михаил  «не терпел» евреев. Это  нетрудно понять: весь Киев был поделен по конфессиям,  а не по национальностям. Если обратиться к прежнему составу населения Киева, вы узнаете не о том, сколько там было людей разных национальностей, а узнаете о том, сколько было православных (читай – русских), католиков (читай – поляков),  лютеран (читай – немцев), иудеев (читай – евреев), магометан (читай – татар,  дагестанцев и  иных представителей магометанской, то есть мусульманской, веры).