«Круиз по Стиксу», роман

Толпа радостно загалдела, предвкушая продолжение капустника.

- Жюри обсудило и выбрало победителей! – продолжал разрываться Толик. – Прошу на сцену господина в плаще мушкетера! – повернулся он в сторону Вадима.

Зал завопил от восторга. Вадим пожал плечами и под рев зала поднялся на сцену.

- А вот и господин кардинал! – продолжал ведущий.

На сцену вытолкнули Сашу Бондаренко в красной хламиде и кружевном воротничке с крестом на шее.

- Но лучший женский костюм жюри затрудняется определить!

- Одну минутку! – раздался недалеко от Марины голос Юрия Владимировича.

Она вжалась в стену. Начинается потеха на ее голову!

Толпа расступилась, Юрий Владимирович подошел к Марине, подал ей руку. Зал затих, потом начались перешептывания. Не угадали. И как угадать в этой уверенной Карменсите ту тихую девочку с русой косой?

Марина раскрыла веер, одновременно прикрываясь им, подала руку и пошла с ним к ступенькам сцены.

Как легко идти под восхищенными взглядами! Какой царственной может стать осанка от уверенности в себе! Разве это не он, звездный час? Так удивить это никогда ничему не удивляющееся училище – разве не мечта каждой?

Ох, нет. Зачем ей все училище? Хватило бы и одного человека…

- Представьтесь, господа! – предложил Толик, передавая микрофон Вадиму.

- Атос, – сказал тот.

- А разве не д’Артаньян? – удивился тот.

- Д’Артаньянов  у нас пруд пруди, – засмеялся Вадим. – Многие дальше первой страницы не доходят и не знают других имен.

Марина вздрогнула. Странно, почти то же она сказала в начале вечера своему «Эскамильо»…

- А вы, ваше преосвященство? – обратился Толик к «кардиналу».

Тот важно откашлялся:

- Покайся, сын мой, пока не поздно!

Толпа покатилась со смеху.

- А вы, сеньора, наверное, Кармен? – обратился Толик к Марине.

Зал затих, ожидая услышать ее голос.

- Наверное, – обреченно кивнула она.

- Это наша гостья, студентка хореографического училища, – влез не к месту Юрий Владимирович.

Марина обомлела: ну, все. Плясать придется.

- Ваш костюм признан самым лучшим! Поздравляем вас!

Толпа бешено захлопала.

- Ваш номер, очевидно, танец? – вежливо осведомился Толик.

Какой ты вежливый! А утром в троллейбусе мне на ногу наступил и не оглянулся даже…

- Что вы будете танцевать? – продолжал он.

- А что вы можете сыграть? – в тон ему спросила Марина.

- Да что угодно, – пожал плечами тот. – Эй, кто сыграет? – крикнул он в толпу.

Марина лихорадочно огляделась. Что же ей, черт возьми, делать? Она сроду не танцевала, а испанка с нее еще та… Хорошо, что кимоно не нашлось у хозяйки, а то вообще был бы конец света. А тут нужно просто покружиться под музыку, потопать, пощелкать кастаньетами, и, может, обойдется…

- Я сыграю, – вылез снова Юрий Владимирович. – А Тамара споет, – кивнул он крупной девице.

Марина вспомнила, что она по вокалу пела Цыганскую песню из «Кармен». Хреновато пела, но громко, бодро…

Ишь, Юра! Сыграет он! Вспомнил молодость, как студентом был, темы по музлитре учил… Теперь студентов добивает. Сам-то весь клавир напамять знает, и угораздило ее этой Кармен одеться…

Ну, все. Палачи на сцене. Юрочка за роялем, Тамара в позиции. Вадим сошел вниз, в зал. Там расступились, ждут. Давай, цыганка!

Юрий заиграл вступление, и она пошла вниз со сцены...

- Цыган веселая семья

  Шумит в таверне Лилас Пастиа,

  Гремят мониста и запястья,

  И бубны весело звенят…

Марина вскинула руки над головой и пошла по кругу. Нужно делать то, о чем поет Тамара. И делать уверенно.

Она нащупала кастаньеты. Черт, как ими правильно стучать? Дома получалось…

     – За песней песнь летит вперед,

       Она волнует и зовет,

       За парой вихрем мчится пара,

       В движеньи люди и гитары,

-      Угар растет сильнее, все растет!

И случилось чудо. Музыка проникла в кровь. Она понеслась, кружась, не думая, не анализируя. Каблучки сами отбивали такт, кастаньеты стучали, и что за дело, что не так, как в Севилье? Оборка юбки пламенем взметнулась вокруг ног. Гребень вылетел из волос, как снаряд, вся хитрая прическа разлетелась, «мантилья» осталась где-то за кругом. А волосы, черные, как ночь, волосы рассыпались по плечам волной.

      – Лепечет нежные слова,

        И тонкий стан обняв рукою,

        С красоткой пляшет молодою

        Цыган, весь страстию горя…

Она остановилась перед Вадимом, развернув плечи и уперев кулачки в бедра. Ноги сами выделывали что-то в такт музыке, да и невозможно было устоять на месте под такую музыку. Она вскинула руки над головой, и впервые у нее получился этот мелкий перестук кастаньет, как трель. И он пошел к ней в круг.

Она не знала, что они такое танцевали. Но он оказался достойным партнером, если учесть, что они оба не знали, как там танцуют хабанеру или хоту. Они кружили друг перед другом, а тела сами выделывали па, виденные когда-либо в испанских танцах. И это все не имело никакого значения: ведь здесь, в центре славянских земель,  никто из зрителей точно так же не знал, как они должны были плясать. Чувство ритма у обоих было превосходное, а что еще нужно для танца?

    – Сдержать порыва нету сил,

      Развею шаль мою над вами.

      Эй, не тронь ее: это пламя!