«Миссис Васкес-Гонзало, лично», рассказ

Бо?льшая часть этой истории разворачивается в постели, на двуспальной кровати размера "Кинг", купленной во времена мистера Васкеса, первого мужа миссис Васкес-Гонзало. Миссис Васкес-Гонзало вредно ходить, и после завтрака она ложится снова.

Дурные предчувствия переполняют ее, когда в халате и тапочках, шлепающих по мрамору лестницы, она спускается раз в день к почтовому ящику в вестибюле. Каждый шаг отдается в пояснице и звенит тоненькой оборвавшейся стрункой по всему позвоночнику.  Она никогда не получает личных писем, но ящик полон всяким другим. Она перебирает письма и журналы, брошюры и памфлеты. Испарина на верхней губе конденсируется в капельки. Как головки микроскопических одуванчиков, они покачиваются на стебельках поседевших волосков. Целое поле одуванчиков. Нет, лучше не открывать эти конверты. Позже... как-нибудь позже. Тревога разжимает кулачок, и до конца дня все идет по-старому.

Она всегда одна, и это неплохо, но иногда одиночество обостряется, как хроническая болезнь. Тогда она начинает вытирать пыль – откуда столько пыли при закрытых навечно окнах, в отсутствие посетителей? Миссис Васкес-Гонзало любит порядок.

Газеты, каталоги и прочая рекламная требуха сложены стопками. Письма массовой рассылки, адресованные "нынешнему жильцу" – в другой стопке, поуже и повыше. Письма, адресованные лично ей различными компаниями и организациями, магазинами и провайдерами услуг, составлены в самую высокую, шатающуюся стопку. Это всё – почта текущая, за последний месяц, и лежит она в спальне. Почта же за предыдущие месяцы и годы, за все то время, что она живет одна, сначала сваливалaсь в освободившуюся комнату младшего сына, а потом постепенно выползла в коридор. Теперь горы бумаг загораживают и вход в эту самую комнату, и проход в кухню, так что приходится обходить их, протискиваясь боком.

Почта же по-настоящему серьезная – счета, требования по уплате старого займа, последние предупреждения различного рода, сообщения из пенсионного фонда о состоянии ее счета – ложится на постель, на свободную половину кровати. Когда-нибудь она соберется с духом и разберет и это. Миссис Васкес-Гонзало за свою жизнь разбирала и не такие проблемы и завалы.

Выкинуть бы хоть ту часть, что загромождает коридор, но проблема заключается в том, что на всей этой корреспонденции есть ее личная информация: где только имя и адрес, а где и номера счетов, и всякие другие обрывки персональных сведений, дающих мошенникам доступ к ее деньгам и к доброму ее имени. Потому-то миссис Васкес-Гонзало и не пускает к себе никого, а почту не выбрасывает, не измельчив предварительно в труху. Но ей никак не удается как следует измельчить бумаги; она полагает, что у нее впереди еще несколько лет до того момента, когда проблема старой почты станет по-настоящему острой, и тогда уж придется решать.