«Двойник неизвестного контрабандиста», роман

– Много новоделов, – сделал окончательное заключение Кеня, но в то же время высказал искреннее восхищение: – Но как похожи на настоящие – один к одному! Работа мастеров высокого класса, поверьте мне.

– Достаточно! ­– Гальчевский прервал осмотр и обернулся к директору. – Продолжим в другом месте.

Следователь поблагодарил ученого и предупредил, что через некоторое время его пригласят на экспертизу.

===

– Теперь есть все основания официльно вас допросить. Как и должно быть, в помещении прокуратуры, с адвокатом, – Гальчевский сел в тесном директорском кабинете напротив хозяина и смотрел на него прямым открытым взглядом – наблюдал за реакцией.

У того прошла первая растерянность. Он перестал насиловать пальцы, более-менее уверенно выдержал взгляд:

– Это ваше право. Но поверьте: я к краже не имею отношения...

– Никто и не утверждает, что это вы. Однако кража совершена в учреждении, которым вы руководите. Не могла ведь трипольская керамика раствориться в воздухе, а потом в другом месте материализоваться, правда? К ней, очевидно, имели доступ конкретные люди. И вы, Иван Никитич, первое заинтересованное лицо, чтобы мы их нашли.

Директор задумался. Гальчевский его не подгонял.

– Я догадываюсь, чьих это рук дело, – он выдержал паузу, сопоставляя факты еще раз, и наконец отважился назвать фамилию: – Это Мазуренко.

Бывший главный хранитель фондов уволился по собственному желанию, причем это стало для дирекции полной неожиданностью. Свое решение объяснял тем, что не устраивает низкая зарплата, а также выгодным предложением поработать в археологической экспедиции, прекрасно финансируемой богатым меценатом. Куда едет копать – не признался, лишь неопределенно бросил, что в Херсонскую область. Наиболее полный доступ к фондам был только у него.

– Но он же не мог свободно повыносить экспонаты из музея, они ведь не маленькие, – правильно я мыслю?

– То-то и оно, – Иван Никитич продолжал по ходу рассказа связывать факты в логические цепочки.

Оказалось, что в мае большую часть трипольской коллекции из музея вывозили – разворачивали экспозицию в Херсоне. Автором идеи и двигателем исполнения был Мазуренко, хотя в его должностные обязанности выставочная деятельность не входит, для этого существует профильный отдел. Он лично отвозил туда коллекцию, помогал разворачивать, ездил, чтобы забрать обратно. И это подозрительно, так как до тех пор он особую активность не проявлял. Тогда и могла произойти подмена – в музей вернулись новоделы.

– Иван Никитич, скажите, поддерживает ли музей какие-либо контакты с магазином «Древности»? Там ведь продаются старинные вещи, и они, наверно, представляют интерес?

– Практически никаких контактов. У нас слишком мало денег, мы не можем покупать экспонаты по таким ценам. Мазуренко пробовал пару раз протолкнуть закупку некоторых вещей из «Древностей», и тоже очень активно. Допускаю, что директор магазина пообещал ему комиссионные. Но мы отказались – дорого.

– Мазуренко знаком с директором «Древностей»?

– Да, у них там есть какие-то общие интересы.

Гальчевский вынул мобилку, набрал номер:

– Дима, ты фоторобот взял? Даже целый портрет? Он мне нужен. Да, сию минуту. Хорошо, жду. Я у директора музея, – он спрятал телефон, повернулся к Ивану Никитичу, – есть еще один важный вопрос. Но давайте подождем, пока парни из СБУ подвезут материалы.

Иван Никитич молча смотрел в окно, потом, дабы разрядить затянувшийся перерыв в разговоре, пожаловался:

– Ну и времена настали – музеи начали разворовывать. Мало того, что раскопки прекратились, на экспедиции средств нету... Раньше по десять групп археологов приезжали, а в этом году только в трех местах копают. Прежде всего Ольвию.

Алексей вспомнил вчерашнюю прогулку по развалинам греческого полиса – издали видели свежие раскопы, на которых работали люди. Да и другая встреча также врезалась в память.