«Повесть о людях и о себе», (часть 2)

…После скандала с выдвижением Погрибного на соискание премии им. Олеся Гончара на общем собрании решено было – «всех посылать, куда возможно».

Послали книгу Косенко на соискание премии им. Б. Нечерды – он ее получил…

Для всех нашлись варианты.

…Перебирая исходящие документы Спилки, я нашла «подання» моей «Королевы полыни» и книги переводов Архангельского на Всеукраинские премии, написанные Бондарем… А в шкафу – книги, которые должны быть отосланы… Три последних экземпляра переводов лежали стопкой – при мне их «днем с огнем» искали в Имексе – еле наскребли для отправки и дали лично в руки Бондарю… Моя «Полынь» стояла на полке рядом с другими книгами…

Знакомая история…

Несколько ранее обнаружила девять книг Архангельского, которые он передал для приемной комиссии в Киеве вместе с заявлением о вступлении в НСПУ…

Пан голова четко дозировал кандидатов в члены НСПУ: если не удавалось отговорить – просто не отправлял документы… Или «забывал» приложить к ним что-то важное… Заботился «о чистоте литературы», хотя и был весь, по словам Г. Клочека, в литературном процессе. Или – чтоб в клетке, именуемой КОО НСПУ, не появилось второго ядра, способного вызвать ее деление?

До сих пор не могу в это поверить… Даже держа в руках неотправленные книги…

Я знала о премии им. М. Волошина, но как-то и не собиралась подавать туда произведения, махнув рукой на все конкурсы…

Мне позвонил Косенко за день до окончания приема книг.

– Ты отправила что-то на конкурс?

– Нет…

– Немедленно отправляй! Послезавтра будет поздно! Я же тебе еще месяц назад ссылку сбросил на «условия»!

– Подання писать надо…

– Я напишу. Ты – книги отправь.

Он по электронной почте прислал мне страничку текста «подання», я распечатала, по телефону согласовала с членами президиума решение, поставила печать Спилки и вложила в пакет с книгами…

Жаль было отдавать три толстых тома «Полыни» – предпоследние мои экземпляры… Считала – это все пустое занятие…

Отправила в последний день апреля – срок прием книг был до 1 мая…

Через месяц Косенко позвонил:

– Жюри заседало в Киеве, премию вручать будут в Одессе. Ты приедешь на вручение?

– ?..

– Ты – лауреат! Даже не думай отказываться от приезда! Будет Иван Федорович Драч. О ночлеге не беспокойся: переночуешь в Доме творчества.

За две недели до этого у меня умер отец (Косенко побеспокоился, чтобы «Літературна Україна» напечатала соболезнование), и я после похорон неожиданно забюллетенила: забарахлило сердце. Куда ехать в таком состоянии?.. До последнего дня тянула, все ждала, что станет лучше.

Лучше не стало, но разве можно пропустить такое?..

Тем же поездом ехал Александр Вертиль из Сум – победитель в номинации «Поэзия» за книгу переводов на украинский стихов братьев Бурлюков. Мы встретились на вокзале и потом вместе добирались до Дома творчества.

В такси разговорились. Он был председателем Сумской ОО НСПУ. У меня была к нему куча вопросов – и как к переводчику, и как к председателю: что у них происходит в организации? Как издаются книги? Как они популяризируют авторов? Кто им помогает материально? Как находят спонсоров? Как я поняла из скупых ответов, у них положение несколько лучше, членов больше, и председатель имеет возможность издавать частенько не только свои книги, но и книги спилчан…

Касательно переводов он мне ничего толком не рассказал… Меня интересовала его позиция – считает ли он возможным изменять размер оригинала в переводе? Как часто пытается сохранить рифмы, если таковые одинаковы в обоих языках, как сохраняет образный ряд – находит свой или стремится к точности? Допустим ли отход от образов оригинала, замена их? Не будет ли такая вольность считаться «стихами по мотивам…»

Может, в преддверии торжества не стоило наседать на человека с такими подробностями, на которые можно ответить только с книгой в руках? Но у меня не было другого времени для разговора…

Представляю восторг таксиста!..

Вертиль показался мне добрым малым, улыбчивым и простым в общении. Часть моих вопросов удивила его – это было видно по реакции. Не заморачивался, видимо, переводя, не копал вглубь… Может, у него не было отрицательного опыта, какой был у нас с Архангельским…

Потом, читая подаренную книгу переводов, у меня возникло много вопросов… Ежели с пристрастием читать… А с первого взгляда – похоже перевел…

…Вручение премии проходило в «золотом» зале Литературного музея, торжественно и нарядно. В первом ряду сидели «победители» – Вертиль и я. Рядом с нами – почетный гость Иван Федорович Драч… За столом – члены жюри: Владимир Шовкошитный, Элла Леус, Наиль Муратов и спонсор премии…

Иван Федорович держался отстраненно, со спокойной улыбкой наблюдая за происходящим. После награждения ему дали слово, он прочел стихи…

Потом подали автобус и отвезли нас «праздновать» событие в уютные кафе-подвальчик.

Я наблюдала за Иваном Федоровичем Драчем с понятным интересом: еще бы, человек-легенда! За столом он был так же молчалив и, казалось, лишь частично присутствовал в нашем мире, не выходя из мира своего. Он уже «просканировал» каждого и составил свое мнение обо всех: мы все уже что-то сказали, что-то прочли…

Я чувствовала себя достаточно паршиво: была малоактивна, еще не восстановившись после болезни.

Уходя, мы все сфотографировались на улице перед входом в кафе, обменялись телефонами, книгами, заверениями в вечной дружбе… Иван Федорович сидел на летней площадке кафе под навесом, наблюдал за нами, как бы поточнее выразиться, с добродушной, что ли, улыбкой старого льва, взирающего с высоты своего положения за возней щенков, благосклонно позволяя им играть с кисточкой его хвоста… Он улыбнулся мне, когда я подошла проститься. По взгляду мне показалось, что он уже отделяет меня от толпы присутствующих:

– Приятно было с Вами познакомиться, – прозвучало из его уст – и не как стандартная формула.

Я не старалась запомниться, приблизиться. Какое ему дело до меня, скорее всего, нам не суждено больше встретиться…

Суждено было – на следующий день, перед отъездом. Они приехали вместе с Косенко в Дом творчества с какого-то важного приема. Сидели у Саши в номере, разговаривали… Драч был также немногословен, но с таким же острым взглядом, метко отвечая на Сашины реплики… Молодой взгляд. Быстрая реакция. И – никакого фасона перед нами… И мне опять вспомнился образ уставшего льва, поглядывающего на щенков…

– С Вами приятно беседовать, – казал он мне на прощание.

Я поверила: видно было, что он не спутал сегодняшнюю, в спортивном костюме, со вчерашней, в нарядном платье, – ту, что читала стихи об одиночестве пишущих…