«Господин Гольдберг и Мария», рассказ

– Я ведь старею, в отличие от вас! – беспомощно сообщила она. – Кому нужна женщина на много лет старше?

После некоторого колебания он сказал, что сейчас это даже модно, но лучше бы промолчал. Взгляд Марии пронзил его насквозь.

– Да Он меня даже не узнает! – выпалила она. – Тогда мне было девятнадцать, а сейчас уже двадцать девять! А сколько будет через двадцать лет?

– Не я устанавливаю сроки! – примирительно сказал Гольдберг. – И не вы. Нам остается только надеяться.

Раздавленная, она не спорила. Ответила, что и сама все понимает, просто очень нервничает. Ждать слишком уж тяжело.

– Тяжело ждать, когда нет надежды, – поправил ее он. – В отличие от меня, у вас она уже появилась.

Мария виновато улыбнулась, теперь Гольдберг вызывал у нее сочувствие. Что ни говори, но он многое перенес. И многое потерял.

– Есть ли хоть что-то, что примиряет вас с жизнью? – вырвалось у нее.

– Азарт, – спокойно ответил он. – Когда остальные эмоции умирают, азарта становится так много, что он заслоняет все. Потому-то я и стал биржевым игроком.

– Но как вам удается усидеть на одном месте? Вы такой спокойный, расслабленный, а ведь Он наказал вам скитаться.

Гольдберг усмехнулся. Тяжело было первые лет двадцать, пока ему не удалось найти способ обмануть судьбу. Оказывается, не обязательно все время перемещаться самому, главное – находиться в движении.

– Все просто, – сказал он. – Я неподвижен относительно кресла, но само оно не стоит на месте, а вместе с самолетом пересекает пространство. Думаю, все дело в этом – нужно постоянно пересекать силовые линии Земли.

– А в кафе? – спросила она. – Вы же неподвижно стояли возле столика.

– Научился за сотни лет на несколько минут замирать. Но это требует страшного напряжения. Зато в летящем самолете, тем более в таком обществе, как ваше, мне комфортно.

– Мне тоже, – сказала она, чтобы его приободрить.

Выглядела она при этом невероятно трогательной.

«Наверное, за это Он ее и любит», – подумал Гольдберг. Возможно даже, что Он простит и его, как готова простить она. Но что толку, если жизнь для тебя такое же проклятие, как и смерть, а смерть – такая же иллюзия, как и рождение.

– Расскажите, как вам было в раю? – попросил он.

К его удивлению, Мария растерялась. Оказалось, она ничего не помнит. Вообще ничего, ни малейшей подробности. В памяти осталось лишь то, что случилось до тридцати, особенно годы рядом с Ним. И десяток ужасных лет после Его гибели, а дальше провал. На пятнадцатом году жизни, будучи Стеллой, она вспомнила все. Это как будто в компьютер вставили флешку с памятью. Ужасно, правда? Чувствуешь себя сумасшедшей, потому что мир вокруг тебя привычен и нормален, а ты живешь чужим прошлым, которое преследует тебя спустя тысячи лет.

– Это не чужое прошлое! – мягко возразил Гольдберг. – Просто Стелла и Мария – две стороны медали, имеющей на самом деле всего одну сторону. Как лист Мебиуса.

– Вы так умны, господин Гольдберг! – смущенно улыбнулась она.

– Да бросьте, – отмахнулся он, – просто жизненный опыт! Хотя… возможно, ваш комплимент уместен.

На минуту он задумался, потом спросил:

– Вы и вправду после тридцати ничего не помните?

– Ничегошеньки, – подтвердила Мария.

– Вот и ответ на ваш вопрос! – сообщил он торжественно, не скрывая удовлетворения.

Но она все еще не понимала. Гольдберг улыбнулся: да ведь все очень просто, если подумать! Давая Марии вторую жизнь, Он уже знал точный срок. И посчитал, что лишние воспоминания будут ей только в тягость.