«ООО, или клуб любителей жизни и искусства», роман

Потом этот ужас для всех, мимо которого Роберт прошел спокойно. Резаные вены, смерть. Цвета̀ крови и смерти не отразились в его глазах. Ему рассказали. Он даже не был на похоронах. Нужно было срочно уехать. Так в чем его вина? Не понимал. И вдруг сегодня, когда увидел ее на фото, к ушам прилила кровь — вино, видать, подействовало. Стало горячо, потом холодно, будто несколько сезонов сменилось в одну минуту. Подсознание, что ли, к себе подпустило. Он вдруг четко услышал свою фразу, сказанную ей на прощанье:

— Так пойди и утопись, если не знаешь, что делать.

Она повернулась и пошла. Потом через несколько шагов обернулась и прошептала:

— Хорошо.

И улыбнулась. Он давно забыл об этом, да и фразу ту он не считал существенной, выпалил ее от растерянности, просто чтоб отстала. А несущественных фраз не бывает. Роберт это понял совсем недавно. Пустые для одного — судьбоносные для другого.
Задумался: интересно, а где, в каких  хранилищах собраны все эти нелепые фразы, которые одних подняли, а других опустили? Как их изъять оттуда, чтоб разъять, размять, прочувствовать, понять. Скольких убил ты в своей жизни, скольких покалечил, а скольких возвысил? Нечаянно. Уместно ли здесь это слово? Да и был ли умысел? Если был, то чей? Разве способен человек силу в себе вместить такую, чтоб словом убить?           

Роберт испугался, но ненадолго. Во всех случаях он предпочитал действовать. Столько времени прошло… Куда теперь идти за прощением? От друга узнал также, что родители ее давно умерли, сестра живет где-то за границей. Осталось пережить все внутри себя, простить себя и проститься с иллюзией ясности своей жизни. Что он и сделал. Виноватым Роберт себя и теперь не чувствовал. Но это хорошо. Теория Виилмы учит избавляться от чувства вины, которое является губительным для жизни. Нельзя искать вину ни в себе, ни в других, и Роберт понял, почему… Потому что не найдешь ты ее там, потому что не во плоти она содержится, а где-то сбоку — звенит в ушах, покоя не дает. А может, и не она это вовсе звенит, а Господь камертоном душу настраивает.  

«Если кто-то сделал мне плохо, то я прощаю его за то, что он это сделал, и прощаю себя за то, что я вобрал в себя это плохое».

«Если я сам сделал кому-либо плохо, то прошу у него прощения за то, что я сделал, и прощаю себя за то, что я это сделал».

Можно и другие слова говорить. Это работает, поверьте. Главное, понять и почувствовать. Тогда прощать будет легко. Прощению можно научиться. А вот как научиться жить, не совершая ошибок? Роберт и раньше прогуливался с фонарем памяти по своей жизни: что-то исправлял, подчищал, анализировал. Но и тогда, и теперь ничего крамольного там не обнаруживал: врагов не имел, так — пару недругов, которые жить не мешали, наоборот, даже вдохновляли на отдельные поступки. И вот Галка… Эта встреча с другом заставила заглянуть в прошлое еще раз и повнимательнее там оглядеться. Он потратил на это целый месяц. Упорно растворял и выводил из организма все темное, что накопилось в нем за долгие годы, и,  наконец, подобрался к двум главным для него темам —  к своей жизни с Елизаветой Дмитриевной и работе все в той же нелюбимой им газете «Все обо всем».
 

«Надо бы предложить главному поменять название. Времена уже не те, может, согласится», — подумал Роберт. Но главный ничего менять не собирался. И еще… «Пора бы уже разорвать свои отношения с Кариной».

Но какие такие отношения нужно было рвать? Их уже практически не осталось. Встречи на собраниях да подписание протоколов? Как это теперь может навредить Елизавете Дмитриевне, непонятно. Тут он вспомнил, как однажды супруга была у экстрасенса, и тот выдал ей заключение, в котором сообщались данные о состоянии и форме ее защитной биоэнергетической оболочки. К заключению прилагались графики — лента жизни и виды ауры спереди, сбоку — при рождении и в настоящий момент. Так вот, оболочка уже висела над бездной. Она была резко сдвинута влево, располовинив таким образом тело. Правая сторона оказывалась полностью беззащитной. Она находилась буквально за пределами жизни, в другом измерении, если хотите. 

И ему стало нестерпимо жаль ее.

Действительно, как ей прикажете жить после такого заключения? Если Роберт жил на две семьи, то ей приходилось жить на два мира. Чувствуете разницу? Можете взять гирю и взвесить напряжение души.