«ООО, или клуб любителей жизни и искусства», роман

Когда Роберт узнал о трагедии, которая случилась с мужем Карины, он тут же предложил ей работу. Как раз уходила на пенсию и уезжала в Россию к дочери секретарша клуба. Все сложилось.

С тех пор прошло тридцать лет.                         

КАМЕЛИЯ

Вторая — Камелия — писательница, добившаяся небольших, но значительных успехов. У нее вышло две поэтических книжки. И не потому, что она была бесталанна, а потому что не понимала интриг и не признавала мужчин. Как подружек, как братьев, как домашних животных, она их не отвергала, но чтоб кто-то из них мог безосновательно вторгаться в ее женские глубины… Такое, извините, нет. Разве что по большой любви. А она все не приходила и не приходила. Ей даже, в конце концов, пришлось перейти на прозу. Какая, скажите, поэзия без любви? А в советское время не признавать мужчин было не то что глупо — было недальновидно. Они, за редким исключением, были агрессивны, чрезвычайно мстительны и имели долгую память. Так что Камелии приходилось выстаивать длинные честные очереди в издательствах, но не изменять своей сущности, своим правилам и принципам, что было практически одно и то же.

Хрупкая, небольшого роста, с завязанными в хвост волосами, негромким голосом, она казалась слабой, не представляющей ни для кого опасности. Хотя слабой она, конечно, не была — внутренне. Но человек разглядывается  чаще всего поверхностно — анфас, в профиль. Сердца ее никто не видел и не слышал. Стучало оно само по себе. Иногда давало сбои — незначительная аритмия. Но кому была интересна эта азбука Морзе? Для интриг она не  годилась, потому в них и не приглашалась. 

Часто страдала меланхолией:

— С чего ты решила, что я скучаю? — говорила она Нюсе. — Я пребываю в своем внутреннем мире. А внутри меня все спокойно. Там нет войн, смерти, там вирус любви не опасен для жизни.
 

Отец Камелии был родом из Нижегородской области, мать местная,  работала в одной химической лаборатории, умерла от тяжелой формы пневмонии, когда Камелии было всего восемь. Отец был биолог, отсюда и цветочное имя дочери. И потом, он всегда знал, что она рождена не простой девочкой, что она обязательно будет или певицей, или поэтессой. И что звучать ее имя будет чудесно, и не нужно будет брать никакого псевдонима, — Камелия Вильская.

И в этом он оказался прав.

Он был хорошим отцом. Никогда не позволял себе приводить в дом никаких женщин — боялся напугать этим Камелию и случайно лишить ее творческих способностей. Они начали проявляться уже через несколько месяцев после смерти матери. Он делал все, чтоб смягчить ее детское горе.

Чтоб его девочка не столь трагично ощущала потерю, он копировал все действия ее матери — манеру ходить, пить чай из блюдца. Даже книжки читал с ее интонациями. И длилось это довольно долго, что стало пугать уже и его самого, особенно когда искусство представления стало плавно перетекать в искусство переживания до полного перевоплощения в образ. Камелия почувствовала эту грань как-то утром. Споткнувшись об нее, она решила не рисковать больше ни своей, ни папиной жизнью и дать понять, что с головой у нее все в порядке. Его нелепое переодевание в одно из маминых платьев поставило, наконец, точку в этой многосерийной пьесе.   

— Мама, — обратилась она к нему, — а где папа? Он что, бросил нас? — Камелия постаралась произнести эти фразы наигранно, неестественно воздев руки к потолку и закатив глаза.

Это подействовало. «Девочка моя, кажется, повзрослела», — подумал папа.

Занавес опустился. Семейный театр был закрыт…