«ООО, или клуб любителей жизни и искусства», роман

Несмотря на то, что мамы не стало, их в семье все равно оставалось трое. Любимый мамин кот Мурчик трансформировал колебания всех видов энергии, превращая их в любовь, которая, казалось, никогда не сможет покинуть этот дом. Но ничто не вечно под Луной, знаете ли. Прошло девять лет. Камелия поступила в университет, а папа скоропостижно женился и уехал далеко на Север. Именно там жили  родители его новой супруги. Это была трагедия. Духовная пуповина, которая соединяла ее с отцом, была не просто обрезана, а жестко оборвана. Лучше, наверное, если бы он сделал это раньше, лет на десять. Пусть бы была мачеха. А вдруг бы повезло, и она стала бы ей хорошей матерью. Но нет, в те годы он ужасно боялся, что дочь будет рассматривать такой шаг как предательство. Но что, собственно, изменилось по прошествии этих десяти лет? Повзрослевшая дочь все равно считала его предателем, и потрясение ее достигло небывалых размеров. Оно было недетским. И взращивала она его соответственно —  пустила глубоко в душу, удобряла слезами, прятала ото всех, не давая ему выхода. И обличье у этого потрясения было мужское, хотя и не совсем папино.

— Нет, ты не мой отец. Ты чужой. Ты даже улыбаться разучился у меня в голове.

Душа мучительно составляла фоторобот из имеющихся в житейском арсенале средств. Как в калейдоскопе, перед ней мелькали множественные варианты губ, бровей, глаз. Но не было среди них тех самых единственных — любимых. 

Любовь была разорвана, как подаренное отцом платье, которое сделалось тряпкой и лежало у порога, при высыхании напоминая о том, как из этого дома испаряется счастье. Все цветы в доме завяли — это были его цветы. Они хотели жить, но она не дала им такой возможности. Она бросала на них  испепеляющие взгляды, и они виновато склонили головки, умоляя о прощении. Не простила. Они еще долгое время надеялись, издавая призывные потрескивающие звуки, пока невидимая гильотина не отсекла им головы окончательно.  

Конечно, отец не бросил ее на произвол судьбы, деньги присылал регулярно, часто писал, сообщил и о том, что в далеком северном краю у нее появился братик. Правда, после этого сообщения ее одиночество мгновенно возросло, как ВВП в развивающейся стране. Она опять замкнулась, но, к счастью, замкнутость эта не переросла в болезнь, а превратилась в новый вид энергии. Ее одиночество легко и свободно разместилось на белых листах бумаги, где чувствовало себя вполне комфортно. Она улыбнулась ему. Это были стихи, первая радость свету после долгого затмения. Возможно, ее глубокая тоска и недоверие к мужчинам в скором времени растворились бы, как сахар, которым она подслащивала свое разочарование, добавляя его в чай по три полных ложки с горкой, но не тут-то было.
 

Прошел год. Закон парных случаев помните? Она влюбилась. Это было так неожиданно. Влюбиться на лекции в студента, который просто попросил переписать конспект, а потом забыл вернуть, а потом позвал к себе, чтоб отдать. Но отдавать пришлось не ему, и не конспект, а ей — причем всю себя без остатка. Она даже не смогла сообразить, что, собственно, произошло. Сообразила только через два месяца, когда поняла, что беременна. Поделиться своими новыми ощущениями было не с кем. С однокурсницами отношения были дружескими, но не близкими.

И она пошла к нему. Вот тут-то этот нигде не пропечатанный закон и сработал.

— А что ты хочешь от меня?

Вопрос подействовал на Камелию, как анестезия, — у нее сразу онемел язык, и шевелить им стало неимоверно трудно:

— Ничего.

Это было единственное слово, которое она смогла сразу произнести и которое, как ей казалось, вытекало из логики заданного вопроса. Она и вправду не знала, чего хотеть. И что делать дальше — тоже не знала. Ночью не спала — плакала, днем не ела, на занятия не ходила. И так несколько дней. Это было оно, предательство. Подобные чувства она испытывала после отъезда отца. Отчаяние. Вспомним формулу превращения массы в энергию e = mc². Так вот, ее энергия отчаяния (e) была равна массе беды (m), помноженной на скорость тяжелой мысли (c) в квадрате. Такая энергия может разорвать тебя изнутри, как яйцо в микроволновке.

Своим горем ей пришлось-таки поделиться с одной из однокурсниц. Она слышала, что ее мать работала в больнице. Избавляться от ребенка Камелия не хотела, но индекс сопротивления, отягощенный плохим самочувствием, депрессией и предстоящими экзаменами, был чрезвычайно низким. И она согласилась. 

С тех пор ее отношение к мужчинам переменилось. Она признавала их вынужденное соседство, но отвергала их притязания на ее любовь.

Позже эти переживания отразились в первом цикле ее стихов «Гора по имени Предательство».