«Случились времена…»

Гари Лайт

***

У бабьего лета повадки Кассандры,
осанка Жизели, улыбка Химеры.
Мелькнули прошедшего яркие кадры,
из памяти скрывшись в иные вольеры.
Недобрая осень пришедшего века
в Нью-Йорке рассыпала пепел Помпеи –
нелепа тоска одного человека,
когда целый «мир безнадёжно болеет»…
А взгляд по инерции ищет приметы,
которые канули, больше не будет.
Но так же пронзительны нити рассвета,
по-прежнему манят аккорды прелюдий,
и это, должно быть, фантомные чувства –
иная реальность у бабьего лета –
романтика парка, где нынче так пусто,
ранений невидимых жжёт силуэты.
И все оправдания этой печали
исчезнут с двуличием тёплого ветра,
как рукопожатия, что означали
предательства в ракурсе нескольких метров.
У бабьего лета
повадки Кассандры,
осанка Жизели,
улыбка Химеры.

 

 

Откровение Андреевского спуска
Приходи на Андреевский спуск,
где по камню вода дождевая
столько лет шепчет имя твоё.
Приходи сюда ранней весной,
поздней осенью, в пору сирени,
ты увидишь воочию то,
что нельзя передать наяву.

Ты с собой ничего не бери –
все предчувствия, боль и сомненья,
неприкаянность – спишет на «нет»
этот маленький остров надежд.
Здесь забытые детские сны
и всё то, чему нет объясненья,
вожделеньем заполнят твой мир,
ты поверишь, и больше ничто
разуверить тебя не сумеет.

Поброди среди этих чудес
и проникнись влечением света,
исходящего от куполов, от деревьев,
дыханья Днепра.
Возвращайся и помни, что здесь
то, что впору назвать откровеньем
и пребудет с тобою всегда.

Приходи на Андреевский спуск.

 

 

Чудеса навигации

С приходом в город силуэтов кораблей,
не перечисленных Гомером в «Илиаде»,
улёгся ветер, сделалось теплей
и заструилась магия во взгляде.
Как мимолётно, ненавязчиво, легко
венецианкой ночь скользнула в такте,
так окрылённый плен из облаков
минует лайнер, ощутив кураж на старте.
А дальше небо – предсказанья не всегда
вершатся в облике, не требующем боли,
что совместимость знаков – ерунда,
одна из самых неизведанных теорий.
Начало августа – приходы кораблей,
немыслимая дерзость перспективы,
но будет так, как рассказали ей
однажды в детстве, под цыганские мотивы.
Фарватер изменения судьбы
не обозначен текстом и курсивом,
тем неуместней элемент борьбы
с самим собой, когда иная сила,
настолько светлая, что больно не глазам,
подскажет истину, в контексте и размере.
Прозрение к пришедшим кораблям,
должно быть, отношение имеет.
С приходом в город…

 

***

Мы из прошлого века,
был каверзным канувший век –
там такое творилось
при полном крушении истин,
но в районах Арт-деко
всегда жил чудак-человек,
ему светлое снилось,
он кофе варил и записывал мысли.

Мостовые Варшавы, Харбина,
ещё не советской Литвы
он исхаживал в сумерки,
веря, что всё обойдётся,
но уже запускались турбины,
уже обращенья на «вы»,
как ношенье туники,
казалось не тем, что живётся.

Приходила она в аромате французском
и ставила чай,
в тонких пальцах её
танцевали мундштук с сигаретой,
её талии узкой
под музыку он невзначай
так несмело касался
в последнее мирное лето.

А наутро он очень смущался –
она у окна,
не одевшись, стояла
и кольца вершила из дыма.
Там никто не прощался –
за месяц исчезла страна,
их обоих не стало –
но он встретил вечность любимым.

Мы – второй половины,
иные совсем существа,
но с клеймом двух «ежей» –
так в истории век обозначен.
Мы застали бобины –
в них Гамлет озвучил слова,
и они до сегодняшних дней
из компьютерных недр облегчают задачу.

 

Увезённые в Штаты
и те, кто остался взрослеть
на Арбате, в Бат-Яме
и Лаврой хранимом Печерске,
одинаковы даты,
ни там их, ни здесь не стереть,
есть Арт-деко экзамен,
порой он сдаётся по-чешски…

И читая новеллу, в которой негласно о том,
как он кофе варил,
как записывал сны,
где живут её тело и голос,
мы из прошлого века – как нам его почерк знаком,
в гуще взгляд его стыл,
а она со спины,
как была – без одежды – ушедшая в хронос.

Мы и в прошлом-то веке
так рьяно бросали курить,
но, дойдя до того, как она у окна…
здесь и спичек не нужно,
пульс пробился на веке,
сквозь пальцы вниз канула нить,
её нет в Интернете – и снах,
где понятие почерка чуждо.

Мы из прошлого века,
и те, кто родятся у нас,
эти строки читая с улыбкой,
тая снисхожденье,
оказавшись однажды в районе Арт-деко,
измерив фасады на глаз,
станут внутренне – зыбки,
не в силах постичь наважденья.

Сторінки