«Случились времена…»

Созерцание

Проснуться в канадской глуши, у моря, конечно, – в провинции,
добравшись на старом пароме, вечером предыдущим…
Не клавиши – карандаши, не latte, а кофе в принципе,
скрипят половицы в доме, в окнах туман вездесущий.

Уставиться в горизонт, размеру и рифмам потворствуя,
в строки слова облекая, обжечься тем самым кофе,
забыв рассеянно зонт, собрав синонимы в горстку,
к пристани местной шагая, шептать наудачу строфы.

Прикинуть, а как оно было бы, вот если не так, а этак –
ну, если бы изначально чиновник в тогдашнем Риме
сказал: «В Америку, стало быть? Там слишком жаркое лето.
Канада добрей и печальней». И вывел бы в бланке имя…

Пасьянс сложился иначе, что даже, в общем, естественно,
загадки остались, пожалуй, в языковых нюансах.
Поставленные задачи решались вполне ответственно,
сухой остаток за малым – всего ничего декаданса…

Но всё же периодически, на переправах паромных,
не от того, что истина прозрачна и полутональна,
пророчествующих стоически, сочтёшь наивно нескромными.
Скорее, от догмы, бисером рассыпанной столь банально.

И вот, уже за фарватером, проплыв, считай, половину,
жаждешь побыть в провинции на островах туманных.
Тому, что в иллюминаторах мерещится под турбины,
предпочитаешь театр, где в лицах… И столь многогранно.

Приемлешь за дар приходящие слова, что становятся строфами,
глядишь на горные выступы с рыбачьей, просоленной пристани,
забыв имена щемящие, чреватые катастрофами.
И наполняется смыслом казавшееся немыслимым.

Когда исчезают видения в очереди на посадку
и острота восприятия уходит куда-то в сторону,
случившееся просветление, как контур поверхности гладкой,
стоном, как при зачатии, одарит примерно поровну.

***

Помнишь, это было у моря…

В. Музыкантов

Затяжные дожди по всему побережью Флориды,
сдобрен кофе уют, как в былые, похожие дни,
но идут корабли в горизонты, видавшие виды,
отражая волну, витражам завершённым сродни.

Здесь такая зима, будто всем континентам на зависть,
но пора аномалий коснулась и этих широт,
и романтика моря вершится в туманную завись,
словно век бригантин продолжается и не пройдёт.

Океан облака ангажирует ветром на танго
с перерывом на вальс, когда ритм изменяется вдруг,
и во всём невпопад, поздним детством приходит Паланга,
затяжными дождями вершит подсознания круг.

Неумело тогда, в сплошь янтарном закате, на дюнах,
как ожог – поцелуй одногодки, литовской княжны,
и звучала гитара, казались волшебными струны,
непривычны – озноб и щемящее чувство вины…

Этот светлый сценарий порой в заколдованном круге
повторялся у моря, цветной раскадровкой дразня:
в главной роли всегда красотою блистали подруги,
в затяжные дожди согревая любовью меня.

В благодарность за это, порою не веря прогнозам,
оказавшись у моря, где ласки зимою не жди,
окрылённый стихами и склонностью к метаморфозам,
я люблю это время,  когда затяжные дожди…