«Сферы» (отрывок из романа)

После Перехода наступает Утро.
Оно увлекает с собой осколки  хрономиража,
чтобы утопить в соли океана. А в
наследство Утру остаются
распахнутый настежь вакуум и
скупое фантомное счастье...

– Тс-с! – Боцман прикладывает грязный палец к белым потрескавшимся губам.
– Почему? – в трехтысячный раз интересуется Пингвин.
– Она услышит, – следует многозначительный ответ Боцмана, и всё вокруг умолкает. Больше не скрипят реи, и рваный парус не хлопает на ветру прохудившимися заплатами. 
Пингвин закрывает глазки и прикладывает перламутровую раковину к отверстию уха, чтобы вновь услышать ток собственной крови – хоть что-то услышать в этой беспощадной остывшей тишине. Боцман напрягает мышцы шеи и зачем-то всматривается в капли серого воска, затвердевшие на крышке старого сундука. Словно их нагромождение может подсказать, что дальше.
Молчание нельзя нарушать. Гнев шхуны может быть страшен. В прошлый раз, когда тишина так же остывала и издевалась над слухом, исчез, растворился в сиреневой дымке слепой бандурист. А ведь он был старожилом шхуны «Потерянная страна».
– Невесело теперь будет нам синими ночами без музыки, – говорили  фантомы, вздыхая украдкой.
– Тс-с! – предостерегал их всезнающий Боцман.
Пингвин вечно прячется за его широкой спиной. Под защитой Боцмана можно меньше бояться. И всегда есть кого винить, если случалось что-то страшное. Например, когда шхуна, упрямо пренебрегая приказами штурвала, подбирается на головокружительно близкое расстояние к гигантскому грибу Медузы. Там летающие пульсары ослепляют. Пингвин накрепко зажмуривается не от их жестокого света – от своего панического страха.
Но по-настоящему безмерно страшно Пингвину становится лишь когда Боцман впадает в оцепенение. Тогда некому улавливать малейшие изменения в настроении «Потерянной страны». А она, коварная, зная об этом, пугает – то громкими стонами из трюмов, то резким внезапным погружением в черные воды океана. 
К тому же Пингвин сильно боится отражения фантома в водной глади. В отражении происходили истинные чудеса. Можно увидеть мгновения жизни «Страны» еще до того, как она стала фантомом. И тех, кто тогда обитал на этой палубе, еще целой и чистой, старательно выдраенной веселыми матросиками, под этими парусами, когда они еще имели цвет и форму. Под этими исполинскими мачтами, когда они еще возвышались в полный рост, а не торчали пучками  черных трухлявых щеп. Полнокровные, они  смеялись, подставив загорелые лица солнцу. Пингвину всегда невыносимо видеть их счастливые глаза. Поистине, человеческие улыбки – самое страшное в Утренней сфере. Люди, глупые парадоксальные люди! Вместо того, чтобы спасаться, держась подальше от океана, они придумали морские прогулки.
– Выглядят они по-идиотски, – жалуется Пингвин Боцману при попытке объяснить причины своей странноватой боязни увидеть отражение шхуны.
– Посмотри на себя, – угрюмо критикует его Боцман. – Тупой Пингвин! Тебе-то страшиться нечего, если не разгневаешь «Страну» и она не сбросит тебя прямо в пасть Медузе. Ты давно и не раз подох, а все равно, как нервная старуха, носишься с дырявой раковиной и млеешь от сумрачных миражей. Стыдно, приятель, не будь я тоже фантомом!