«Двойник неизвестного контрабандиста», роман

– Мне срочно нужно выйти, – Гальчевский встал. – Подождите меня. Я через две минутки вернусь и отвечу на все ваши вопросы.

Отойдя подальше от кабинета заведующей, он достал мобилку и набрал код Могилева-Подольского. Сегодня фортуна ему улыбалась вовсю – Собченко оказался на месте.

– Петя, это Гальчевский. У меня тут возникла пара вопросов. Ты осматривал труп Петренко. Скажи, у него есть шрам на большом пальце правой руки? Не видел? А какие-либо другие особые приметы – шрамы, родинки, татуировки? Только шрам от аппендицита? И все? Хорошо, благодарю. Пока!

Неужели фиаско? Однако у него не было ни одного мгновения, чтобы рассматривать, как начинает рассыпаться, будто песчаная крепость под дыханием ветерка, выстроенная версия. Нужно было действовать немедленно, пока Круглова до конца не опомнилась, поэтому Алексей не вошел, а практически ворвался в кабинет, напористо ставя вопрос еще с порога:

– Лилиана Александровна, вы только что говорили о шраме на пальце. А шрам от аппендицита у Миши есть?

Возражая, она испуганно закачала головой:

– Нет!

– Точно нет?

– Точно!.. – И вдруг вспыхнула, с возмущением вскочила со стула. – Вы себе позволяете...

Но Гальчевский уже стал идеальным воплощением любезности.

– Лилиана Александровна, теперь я готов ответить на все, о чем вы спросите. И прошу извинить, если мой последний вопрос показался некорректным. Мы с вами взрослые люди, поэтому давайте относиться ко всему как взрослые. Садитесь, садитесь!

Женщина попереминалась с ноги на ногу, однако послушалась. Голос Гальчевского вновь обрел доверительный оттенок.

– Да не обижайтесь! Вы же понимаете, я на работе, и не стал бы расспрашивать о том, что не касается следствия. Теперь я могу открыть карты. Позавчера в Могилеве-Подольском неожиданно умер приезжий. Люди, которые его случайно увидели, сказали, что он страшно похож на Михаила Кошмала. Я показывал вам его фотографии, так что можете убедиться сами. Мы пытаемся выяснить, кто этот человек на самом деле. Именно поэтому я к вам и пришел.

Гальчевский выждал паузу, пока Круглова обдумывала услышанное, и продолжил:

– Я только что из коридора звонил в Могилев, уточнял детали. Мне сообщили, что у человека, личность которого мы устанавливаем, есть шрам от аппендицита. Вы же понимаете, что подобные дела по телефону не решаются. Поскольку вы знаете Михаила ближе, чем кто бы то ни был, я прошу вас принять участие в опознании. Нужно официально подтвердить, что умерший не является Михаилом Владимировичем Кошмалом, составить соответствующие процессуальные документы. Да и, поверьте, вы тоже почувствуете себя поспокойнее. А то будете постоянно переживать: не с Михаилом ли – мало ли что – случилось несчастье? Ведь такая похожесть. Правильно я мыслю?

Круглова кивнула.

– Можете вы сегодня поехать со мной в Могилев? Машиной туда и обратно. Много времени это не займет.

– Да. Но я ведь на работе...

– Из-за этого не волнуйтесь. Я договорюсь с заведующей, чтобы отпустила. В крайнем случае вручу повестку, что вас вызывают в прокуратуру. Так как – едем?

– Хорошо.

===

В морге при могилев-подольской больнице, до которой успели добраться еще до конца рабочего дня, надолго не задержались. Санитар включил свет, провел к месту, где при низкой температуре хранилось тело Петренко. Гальчевский сам отбросил застиранную ткань, которая в прошлом была белой, сначала с головы, и заметил, как Круглова, и без того вся напряженная, вздрогнула: она не могла поверить, что перед ней лежит не Кошмал.

– Подойдите ближе, – следователь отвернул простынь со стороны правой руки, дотронулся до окоченевшего от холода большого пальца без каких бы то ни было признаков старых повреждений и силой попробовал его выпрямить. – Покажите, где должен быть шрам.