«Двойник неизвестного контрабандиста», роман

– Был женат, но что-то у него не сложилось. А тут как раз родители умерли, осталась двухкомнатная квартира в центре. Приехал сюда без семьи. Алименты не платит. Мы о нем знаем немного, он рассказывать о себе не любит. И вообще, тихоня такой. Тихо пришел на работу, тихо поработал, тихо ушел. Встречается с женщиной, которая работает на почтамте. Никто бы и не догадался, но то один наш работник, то другой видели, как она его поджидала после работы.

Секретарша внесла поднос с чашечками кофе и сахарницей, прижимая под мышкой тоненькую папку.

– Лидия Ярославовна, вы меня отпустите на обед на полчаса раньше? Маму встретить с автобуса.

– Хорошо, иди. Угощайтесь, – директриса подвинула поднос ближе к Гальчевскому и взяла папку.

– Откуда он родом?

– Из Винницы. Живет в центре, в доме на углу Кропивницкого и Свердлова. Окончил семнадцатую школу. У родителей полесские корни, может быть, потому после восьмого класса отдали в Житомирское культпросветучилище. Там женился, поступил на исторический факультет Житомирского пединститута. Работал в школе, потом преподавал в своем училище, заведовал отделом в областном краеведческом музее. Я потому его и взяла, что знает музейную работу.

– В Житомир часто ездил?

– Этого не знаю. Наверно, нет. Один раз отпрашивался к сыну на день рождения, ему как раз стукнуло двадцать лет.

– Скажите, Кошмал водит машину?

– У него, кажется, нет машины. Да и... не с нашими зарплатами...

– Случалось, что он отпрашивался в рабочие дни?

– Я такого не припоминаю. В прошлом году лежал в больнице с сердцем, так даже домой не приходил, мы его по очереди навещали.

«А узелки на ниточках держатся не слишком крепко», – мысленно отметил Гальчевский. И переменил тему.

– Лидия Ярославовна, в вашем музее есть трипольськие археологические предметы?

– Еще бы! Это наша гордость. Трипольцы жили на Подолье и оставили по себе много вещей. Среди них есть просто уникальные. Если у вас есть время, я могу провести по экспозиции.

– Позже, давайте сначала закончим разговор. Скажите, есть возможность украсть из музея экспонаты? Например, подменив их фальшивыми?

Директриса склонилась к селектору, нажала кнопку:

– Попросите Алевтину Альбертовну, пусть пока не идет на обед и подождет меня. – Повернулась к Гальчевскому. – Мне о таких случаях вообще неизвестно. А если вы имеете в виду Кошмала, то это исключено – у него нет к ним доступа. Хотя в археологии разбирается хорошо, не один раз ездил на раскопки. Все-таки давайте-ка лучше спустимся вниз. – Она достала из пачки еще одну сигарету. – Но я могла это не рассказывать – вы даже не назвали причину вашего визита.

– На Могилев-Подольской таможне задержана большая партия контрабандных археологических предметов. Вчера я направил их к вам на экспертизу, так что скоро увидите. Мы пытаемся установить происхождение этих предметов и причастных к контрабанде лиц. Надеюсь, кража совершена не из вашего музея. Извините, но больше я сказать не могу. Что касается Кошмала, то идет только проверка. Он может оказаться вообще ни при чем, поэтому я попросил бы, чтобы наш разговор так и остался между нами. Вы можете мне дать документ с образцом почерка Кошмала? Всего на несколько дней.

Лидия Ярославовна перелистнула бумаги в личном деле.

– Здесь заявление о приеме на работу, автобиография. Заявление я вам не даю, вдруг проверка, а вот автобиографию возьмите.

Поход в экспозиционный зал больше напомнал визит вежливости. Начинался обеденный перерыв, и Гальчевскому не хотелось, чтобы из-за него люди испытывали неудобства. Остановился лишь возле модели храма, на которую показала Лидия Ярославовна как на вещь чрезвычайно редкую. Не дольше он задержался и в хранилище археологических экспонатов, которое оказалось узкой и высокой, как шахта, комнатушкой, окруженной по периметру широкими стеллажами до самого потолка, – из-за них помещение казалось еще уже и выше. Стеллажи были переполнены, к одним экспонатам можно было добраться только по узкой деревянной лестнице, другие лежали просто на полу.