Из книги «Большой сборник маленьких новелл»

Вместо послесловия

Если у этого рассказа не было предисловия, то во всяком случае послесловие какое-то быть просто обязано. Ибо у любого здравомыслящего человека могут возникнуть как минимум два вопроса по поводу прочитанного. Во-первых, почему рассказ называется «Свобода или пюре», хотя ни одно, ни другое слово там даже не упоминается, если не считать начала и конца. Это первый вопрос. А второй вопрос, который может возникнуть у здравомыслящего человека: «Какого х… ты нам рассказал эту х..ню?»

      К сожалению, у меня есть ответ только на один из этих двух вопросов. Ответа на второй у меня нет.

Поэтому честно отвечаю: «Я не знаю, почему рассказ называется «Свобода или пюре», но я живу в свободной стране, я свободный человек. Как хочу, так и называю свои рассказы».

Удивительный мир литературы

Как всё-таки удивителен минимир современной литературы. Две недели тому назад я с удивлением узнал, что Нобелевскую премию по литературе получил австрийский писатель, написавший за всю свою долгую жизнь всего одну-единственную книгу. Представляете, одну за всю свою жизнь, а именно четырёхтомный роман под названием «Жизнь Марселя Пруста».

Я лишь только узнал об этом – тут же скачал этот роман и с жадностью накинулся на него, ибо всегда слежу за новинками современной литературы.

Я уже начал читать четвёртый том, но пока автор ни единым словом не обмолвился о Марселе Прусте. Странно, не правда ли?

Первый том автор потратил на тщательное и подробное описание своего взросления.

Во втором томе автор мечтает стать писателем. Этими мечтами и живет, этими мечтами и делится постоянно с окружающими его и с нами, с его читателями.

А в третьем, когда до достижения мечты остаётся лишь малое – написать книгу о ком-то, – он триста сорок страниц размышляет, кто бы это мог быть.

И наконец решение принято. Марсель Пруст. Виват! Эврика!

Но в четвёртом томе выясняется, что есть одна маленькая загвоздочка. Оказывается, о жизни Марселя Пруста автор ни х.. не знает. А когда пытается узнать хоть что-нибудь, ему становится скучно. Почти так же скучно, как и писать эту  чертову книгу.

Впрочем, читать её мне было ещё скучнее, чем автору её писать. Видимо, поэтому он и получил Нобелевскую премию по литературе. Всё логично.

Я же говорю вам, чудён и удивителен мир современной литературы.

                        Рассказ о самом коротком рассказе

С шести лет я мечтал стать великим поэтом, с девяти – великим писателем, с одиннадцати – великим поэтом и писателем, с шестнадцати – или великим поэтом, или великим писателем, в двадцать два года я понял, что великим поэтом мне уже не стать. Оставалось одно – познакомить мир с собой как с писателем. Да, решил я, буду писателем. И не простым писателем, а великим.

Я сравнивал себя с Ильфом и Петровым, с Шолоховым, с Булгаковым и т. д.

Но более всего в ту пору меня удивлял Бабель в пересказе Паустовского. Паустовский всегда поражается тому, как Бабель безумно и старательно, порой чересчур, работал над словом, над текстом каждого рассказа из серии «Одесские рассказы». Якобы однажды зашёл Паустовский к Бабелю по-приятельски, по-соседски, а того дома не оказалось, отлучился куда-то ненадолго. Паустовский в комнате Бабеля увидел на столе очередную кипу исписанной бумаги. Страниц было настолько много, что он решил, будто Бабель наконец-то написал огроменный роман.

И вот вернулся Исаак Бабель и, к огромному сожалению Паустовского, развеял все его мечты и надежды, весь этот миф. И радость товарища тоже развеял он. Я не помню дословно, что именно сказал Бабель на вопрос товарища, не роман ли эта рукопись, огромной кипой лежащая на столе, но суть ответа сводилась к тому, что это рабочий, черновой вариант его нового рассказа под названием «Любка-казак». Он почти готов, но немного необходимо сократить. Спустя пару дней Паустовский вновь был в гостях у Бабеля, рассказ «Любка-казак» был окончен, но из примерно восьмисот страниц чернового варианта получился рассказ страниц на восемь-десять, не больше. Другими словами, Бабель сократил первоначальный текст в десять раз. Этот рассказ, если вы помните, гениальный и читается на одном дыхании, за один присест.

Помнится, я тогда и решил для себя: вот пример для моей работы. Я решил, что хороший рассказ должен быть не больше десяти страниц или тридцати тысяч знаков. Ну хорошо, тридцати пяти. Но это предел. Вот, наверное, тогда и появилась мысль как-нибудь составить большой сборник маленьких рассказов.