«Как-то всё уладится, заживёт…»

 

***

 

Уже зима

касается плеча.

Покуда страх отлаживал прицелы,

мы говорили

о простых вещах

и потому опять остались

целы.           

В картонном небе

пробивая брешь,

моя печаль

летела и летела,

но тишины винительный падеж

теперь всё строже

спрашивает

с тела.

В который раз в попытке уравнять

с воздушным змеем

самолёт бумажный,

я понимаю –

нечего сказать,

когда уже различие

не важно.

И к пустоте спиною прислонясь,

смотреть, как снег

проламывает

время,

и наконец увидеть эту связь

всего со всем, меня со всеми.

 

* * *

 

Небо вытряхнет медленный снег – разлинует, как лист.

Время нас аккуратно разложит по нотному стану

и склонится над каждым послушать:

«звучит? не звучит?»

и мы будем звучать в унисон неустанно,

и выплывем вверх!..

И до самого неба достанем.

 

И когда я очнусь ото сна в этом странном «нигде»,

совершенно одна в этом космосе и запределье,

мне в глаза хлынет холод и свет,

словно в стылой воде

 я качаюсь, как рыба в прозрачной постели,

и тверди мне нет.

Даже окна в дому запотели…

 

***

 

И из всех живучих моих сестёр

Я одна невредимая до сих пор,

Потому что не знаю, как умереть.

Рыбаки мне вскрывают грудную клеть,

Гарпунами нащупывают во мне

Моё рыбье сердце на самом дне,