«Никому нет дела», повесть

                                            Часть IX

                                    Две заблудшие души

— Оскар, я еду домой, — сказал я, бесчувственными пальцами складывая одежду.

— Тебе что, мозги отшибло?! — перепуганно взвизгнул Оскар.

— У меня мать умирает, я должен ехать, — я тяжело вздохнул, бережно укладывая очередную футболку.

— Мне жаль… но это абсурд! Мы же договорились никогда не разрушать наш маленький тихий мир! А ты сейчас именно это и делаешь! Крушишь и уничтожаешь все, что бережно строилось годами! Я не пущу тебя! Нет! Нет! Не уезжай! Ты все испортишь! Тебя уже не отпустят! Нет! — у Оскара начался очередной припадок, когда он истошно вопил и порой даже калечил себя.

Мне надоели его припадки. Да и вообще он сам мне надоел! Надоела его пустоголовая рыжая кукла и шторы, пропитавшиеся запахом марихуаны! Все надоело!

— Оскар, я еду, и точка! — рявкнул я.

В ту ночь Рыжая не пришла домой. Оскар сказал, что она уехала на дачу к подружке. Я долго не мог заснуть, все думал о маме и дяде Валере. Я не был в отчаянии, меня не одолевало горе. Просто мне очень хотелось увидеть маму и сходить на могилу дяди Валеры…

Под утро я наконец уснул. Но не прошло и часу, как меня разбудил Оскар.

— Вставай… — прошептал он, стягивая с меня одеяло.

— Ты что, рехнулся?! — возмутился я.

— Алик, это очень важно…

Глаза Оскара блестели, словно у него был жар. Белое лицо светилось в темноте, а волосы, взмокшие от волнения, прилипли ко лбу.

— Оскар, тебе нездоровится? — спросил я, прикасаясь к его горячему лбу.

Он резко оттолкнул мою руку.

— Это важно! Пошли…

Повинуясь его безумию, я быстро оделся, и мы вышли на улицу. Мы очень долго шли, и с каждым шагом мне все больше становилось не по себе. Оскар улыбался, что-то бормоча под нос. Казалось, будто его острое лицо еще больше заострилось, а карие глаза стали черными. Тогда, когда мы шли непонятно куда, на встречу непонятно с кем, Оскар очень напоминал мне психопата. Что-то во всем его облике заставляло кровь стынуть в жилах.

Мы стояли на краю обрыва. Перед нами расстилалась глубокая черная пропасть, а где-то там, вдалеке, виднелся какой-то огромный завод. Я молчал, а Оскар улыбался.

— Ну, вот и все, — вздохнул он, беря меня за руку.

— Что все? — спокойно спросил я.

— Алик, ты знаешь, я много думал… сам прикинь, ну кто мы такие? Мы — уроды! Мы никому не нужны. Нас ненавидят собственные родители, нас унижают и смешивают с грязью. Мы — отбросы общества! Две заблудшие души, не нужные даже Богу! Если ты вернешься домой, все будет так, как прежде… тебя будут бить и унижать, и ты снова станешь тем, кем был всю свою сознательную жизнь… никому не нужным, жалким нытиком! Поверь мне, никто тебя так не понимает, как я...

Я слушал его, улыбаясь. А ведь он прав. Кто я такой? Жалкое существо без прошлого и будущего… Я стоял над пропастью, держа за руку своего единственного друга-наркомана, и был счастлив. Вот оно, будущее! Расстилается черной бездной у моих ног… всего один шаг — и больше никогда не будет боли, слез и сгустков крови на мамином любимом ковре. Никчемное существование оборвется здесь и сейчас…

— Мы сделаем это вместе. Не бойся. Зачем нам жить? Мы ведь никому не нужны…

Оскар улыбнулся и шагнул в неизвестность…

…А я остался стоять на краю пропасти, всматриваясь в черноту ночи… Я нужен маме, меня ждет отец… я был нужен дяде Валере, меня любил Бисквитик… и у меня есть Вика… И Бог вовсе не отвернулся от меня, просто у него много других, более важных дел. Я — счастливый человек… я не хочу умирать.