«ООО, или клуб любителей жизни и искусства», роман

Это была любовь с первого взгляда и до гроба, в прямом смысле этого слова. Свадьбу сыграли через месяц. Каринку нельзя было узнать. Девочка из бедной семьи, которая годами прикрывала колени одной и той же юбкой,  которой едва хватало денег на завтраки, превратилась в принцессу. Ну и что, что принц был без коня? Зато дал прикурить… и не только ей, а и всем крутившимся вокруг нее поклонникам.

Шахта, где работал Борька, была особенной, доходной — платили там раза в три больше, чем на других. Можно было баловать свою кроху, сколько угодно, одевать ее, как самую дорогую «Барби». Тогда, правда, таких кукол дети нашего города и не видывали. 

Но у Каринки был врожденный художественный вкус, доставшийся ей от неизвестного предка, и быть просто куклой она себе не позволяла. Свои густые волнистые волосы, наоборот, все время пыталась распрямить, тушью не пользовалась. Хлопать неестественно огромными кукольными ресницами считала стыдным. Яркой помады в ее косметичке замечено не было.
Но частые поездки в Москву за шмотками и заграничные экскурсионные туры себе все-таки позволяла, и уже скоро прослыла первой модницей в районе.

— Настоящие? Не подделка? — подружки раскручивали Каринку, как юлу, рассматривая привезенные из-за бугра джинсовые сокровища.

— Ты на лейбл посмотри. Видишь?

— Дай примерить. 

— Ну и везет же тебе, Каринка.

Джинсы «Левис», а затем и «Монтана», сначала все видели  на ней, и лишь потом они появлялись у других студентов. Но она не была гордячкой, не была жадиной, и двум своим близким подругам Рите и Рае любила делать дорогие подарки — модные батнички, пояса, бижутерию. Эти подарки были от легкого сердца, потому и не смогли перевесить предательства, от которого трудно бывает уберечься, имея помимо бесспорных достоинств души один маленький недостаток, доставшийся ей в наследство от матери: Карина была наивна.

Она даже не заметила, что Рита однажды положила тяжелый взгляд своих желто-зеленых глаз на Борьку. Как только ей выпадала хоть малейшая возможность остаться с ним наедине, она метала в него, как ядра, мощные сигналы своей готовности заместить Карину. У другого бы задрожали колени и подкосились ноги. Но Борька был силен. Он мог не только отбивать мячи, но и жонглировать гирями, причем весом поболее, чем этот накручивающийся сам на себя клубок чуждой ему энергии — полу-любви, полу-ненависти. В общем, все пять ее попыток оказались безуспешными.

Последняя была самой примитивной. Она решила навестить Борьку в тот самый момент, когда Карина уехала к матери и заночевала там.   

— Ой, а Каринки нет? Я, кажется, перепутала числа. Я думала, что она завтра уедет. Похоже, у меня что-то с головой.

Правдивой в этом ее сумбуре была только последняя фраза.  

А Борька был джентльменом. Он пригласил ее войти и предложил чаю. 

Подождав, пока чай немного остынет, неестественно взмахнув руками, как напуганная птица, она опрокинула на себя «неиспитую чашу» и с причитаниями: «Боже, это мое любимое платье. Что же теперь будет?» — бросилась в ванную. А что будет?.. Это придуманное ею ближайшее будущее она представляла себе так: вот она выходит из ванной в нижнем белье, Борька бросается осматривать ее розовые чайные коленки. Естественная реакция — жалость — заставит его прикоснуться, далее касание переходит в поглаживание, а потом уже дело техники, в действенности которой она не сомневалась, применяя ее с другими мужчинами. Но Борька был не из тех, других, у которых притуплено обоняние и которые слышат только одну ноту выделяемого полового секрета, животный мускус, характерный для мифологической Лилит, без оттенков, раскрывающихся постепенно, в первые минуты испарения, когда решается все. От нее он слышал легкий аромат знакомого ему чая, который перекрывала амбра неотчетливых агрессивных оттенков и  резкий тяжелый запах ее духов. Скажем так, она не благоухала. Запах был чужим.       

Поэтому, вероятно, Борька и отреагировал не по-мужски. Никакой жалости, никаких поглаживаний. Открыл шкаф и абсолютно спокойно произнес:

 — А в чем, собственно, проблема? Вот, выбирай. Бери любое Каринкино платье. Сама знаешь, она не будет против.