«ООО, или клуб любителей жизни и искусства», роман

— Ребятки, вот скажите, кто-нибудь из вас отмечал юбилей граненого стакана? — перебил его Ленчик. — А мы с Робертом отметили. — Он радовался, как ребенок. — По первому каналу прелюбопытнейший был сюжетец. Говорят, его придумала Мухина.

— Кого, стакан?

Аделаида проснулась окончательно. Она думала, что ее разыгрывают. 

— Хотя об этом можно поспорить. «Утренний натюрморт» Петрова-Водкина помните? — Ленчика было не остановить. —  Можете глянуть в Интернете, освежить мозги. Это восемнадцатый год, клянусь. И у Водкина он был предназначен не для водки, а, как это ни печально, для чая.

— Вот-вот. Владимир Ильич как раз и писал об этом самом предназначении. Минуточку, сейчас найду. — Роберт порылся в шкафу, куда недавно сунул глянцевый журнальчик. Нашел, открыл нужную страницу и с выражением зачитал: «Стакан есть, бесспорно, и стеклянный цилиндр, и инструмент для питья. Но стакан имеет не только эти два свойства, или качества, или стороны, а бесконечное количество других свойств, качеств, сторон, взаимоотношений и «опосредствований» со всем остальным миром. Стакан есть тяжёлый предмет, который может быть инструментом для бросания».

— О, Боксер, это он о тебе писал. Какая прозорливость.

Ленчик искренне веселился. Боксер молча жевал.

— Не перебивай. — Роберт продолжил чтение: — 
«Стакан может служить как пресс-папье, как помещение для пойманной бабочки, стакан может иметь ценность как предмет с художественной резьбой или рисунком, совершенно независимо от того, годен ли он для питья, сделан ли он из стекла, является ли форма его цилиндрической или не совсем, и так далее и тому подобное...» — Каково?

— А про бабочку это он тонко подметил. Зачем ходить на природу с сачком, можно и со стаканом, — отозвался из дальнего угла Циркач. 

— Большая Борода, тебе с твоей глобальной философией до таких открытий еще расти и расти, — Режиссер похлопал Мудреца по плечу.  

— А ну, дай-ка мне свой стакан. — Мудрец взял у Режиссера стакан, покрутил его в руке, приблизил к глазам: — Вот это как раз мухинский стакан. Видишь ободок, Режиссер? А теперь посчитай грани. Их должно быть шестнадцать, по числу тогдашних союзных республик.

— Ты чо, серьезно? — Циркач вскочил и забегал вокруг стола в поисках похожих стаканов. — Ура, нашел! — И он тут же принялся жонглировать ими.

— А ну поставь стаканы на место. — Ленчик сделал ударение на последнем слоге. — Вы что, это же раритет. Их ни у кого почти не осталось. А у нас всех видов и размеров, и целей для них не счесть. Ильич знал, что говорил.   

— Жаль, что пьющие из граненых стаканов народы до таких глубоких познаний допущены не были, — резюмировал Историк.

— Но счастливы были неоднократно. Счастью незнание не помеха. 

Председатель постучал по стакану:

— Хватит дурака валять.

— А мы не валяем. Мы ждем, — ответил за всех Роберт.

ЧАСТЬ 6

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ и ЕГО НЕГЛАМУРНАЯ ЖИЗНЬ

О том, как председатель клуба Иван Васильевич добывал себе славу.  

Председатель был хороший человек. Так о нем всегда говорили. В делах, порочащих его, замечен не был, так как был тих. В общем, делал все тихо, себе во благо. И талант у него, разумеется, был, пусть небольшой. Он обладал прекрасным чувством ритма. Танцевать любил с детства. Ноги сами шли за гармошкой. Он и стихи писал по закону этого жанра. Ну, так случилось. Все мы рождаемся, наделенные определенными склонностями, генетически обусловленными. Ваня родился с генетическим страхом, Возможно, невротического характера, а может быть, даже экзистенциального, потому танцевал всегда ритмично и схематично, без выпадов, ровно, чтоб никому не мешать.