«Повесть о людях и о себе», (часть 2)

Спасибо за подаренный мне мир.

Молчу. Пусть говорит Вильям Шекспир.

 

Достаточно было написать номер сонета – благо книга его переводов была у меня. Это еще несколько дней приносило радость. Я перелистывала книжку в поисках подходящего ответа, уже хорошо ориентируясь в наследии великого англичанина. Потом в ход пошла моя «Изнанка счастья» – достаточно было назвать страницу и строку. Чем он занимается, раз имеет столько времени, чтобы переписываться со мной? Где работает?.. А не подумала, что и сама успеваю все сделать, не прерывая диалога…

Пришел пожарный, осмотрел всю школу в поисках повода, чтобы меня в очередной раз оштрафовать. Я ходила за ним следом с мобилкой в руке, отбиваясь от него, парируя нападки и строча ответы. Вышли на крыльцо. Он пошел вокруг здания искать пожарную лестницу, а мне как раз пришла в голову отличная строка…

Штрафанул, конечно… Лестница оказалась не такой, как надо… Мы простились у порога, он пообещал занести предписание, а я – заплатить неизбежный штраф…

Как только он скрылся из виду, я набрала номер, чего не делала ни разу за время нашей переписки.

– Кто Вы?! Где Вы? Вас не переговорить!

Он рассмеялся. Мы, наконец, поговорили, как нормальные люди. Он жил в небольшом городке недалеко от Кировограда, оттуда был родом мой отец, там жили родственники. Через минуту я узнала, что Александр Дмитриевич прекрасно знает моего дядьку, что дочь у него скрипачка, и он сам не чужд нашей профессии – окончил музыкальную школу, пишет музыку, и, главное, играл в студенческие годы в оркестре народных инструментов, которым руководил любимый нами, студентами, Игорь Васильевич Заруба, мнение которого было законом для оркестрантов, к коим и я принадлежала.

Это было последней каплей. Если Заруба взял его, студента, в оркестр, приглашал во все последующие годы на наши юбилейные концерты, не забывал его, значит, это стоящий человек. Одной крови со мной. Зверь моей породы.

Мы говорили, пока не закончились деньги на счету. Хохотали над тем, что за две недели поэтического марафона успели несколько раз поссориться и помириться. Оказалось, у нас много общих знакомых. И общих тем, в частности, касательно поэтических переводов…

Я рассказала ему, как долго ждет своего часа «Снег во Флоренции», подумала, что он смог бы мне помочь закончить перевод поэмы…

Он знал обо мне со слов Антонины Коринь, которая настойчиво рекомендовала взять меня редактором его новой книги… С этой целью и знакомила.

– Она же русскоязычная поэтесса, кто, как не она поможет?..

Положив трубку, я отбила СМС:  Ш. с. 31 в его же переводе, из-за этих строк:

Ты дорог мне: в тебе живет любовь
Моих друзей, покинувших до срока
Подлунный мир…

……..

Их власть в тебе теперь заключена,
И на меня права лишь ты имеешь.
Их лучшее – в тебе воплощено. 
Моей душой владеть тебе дано.

 

Встретиться довелось не так скоро. Конгресс литераторов выпустил сборник, его пригласили на презентацию, а он пригласил меня.

Ждала в холле библиотеки им. Чижевского и сомневалась, узнаю ли: я совсем не запомнила его лица. В последний раз мы виделись холодным апрельским днем, а сейчас стояла жара… Все равно он оставался для меня незнакомцем.

Он вошел, и я скорее вычислила его, чем узнала. Мы сели на кушетку рядом с какой-то молодой парой и начали говорить без умолку. Наконец-то взглянули в глаза друг другу! Я задала все те вопросы о переводах, которые меня мучили. Рассказала, как переводила сама, с какими трудностями столкнулась. Он оказался гораздо старше, чем показался  раньше, совсем не угрюмый и заносчивый, а веселый, остроумный, легкий в общении… Мы поднялись в читальный зал, и я взяла на свой абонемент свою же книгу переводов.

– Посмотрите мою работу…

Потом пошли в полный зал – там началась презентация.

Анатолий Юрченко, «президент» Конгресса, удивленно поднял брови, увидев меня.

– Вы тут от Спилки?

– Сама от себя, – рассмеялась я. Как, однако, ревниво отслеживается принадлежность к той или иной организации!.. Тут были все, кто в Спилку не попал по тем или иным причинам.

Чем дольше длилось чтение стихов, тем больше мне тут не нравилось… Вызывали по списку, в порядке напечатания в сборнике, и все мои хорошие знакомые выходили, как ученики в доске, читая свою «нетленку»… Многие стихи были откровенно слабыми…

– Меня настойчиво приглашают вступать в Конгресс, – шепнул мне Александр Дмитриевич.

Конгресс негласно соперничал со Спилкой. Все обиженные нашли тут приют. И, надо сказать, руководство Конгресса работало хорошо: на такой солидный альманах нашли деньги! Все попали туда, и это справедливо: если ты состоишь в организации, платишь взносы, то имеешь право на «кусок пирога». Все, кто состоял в организации, должны быть представлены в общем издании. У нас в Спилке о таком можно только мечтать: журнал «Вежа», где Васыль Бондарь был редактором, печатал больше писателей из других областей, и процент наших там был невелик. Я в их число не попадала. Да мне никогда и не предлагалось под предлогом «русского языка» – я единственная в то время в Кировоградской организации НСПУ была «русскоязычным писателем Украины»…

От обилия стихов я заскучала… К счастью, все вскоре закончилось, и мы вышли из зала, особо не прощаясь ни с кем и не задерживаясь: хотелось еще поговорить.

Было очень жарко. Проходя мимо кафешки, мой спутник кивнул:

– Мороженного?..

– Хорошо бы…

И за столиком кафе было принято важное решение.

– Как Вы относитесь к сонетам?

– Презираю, но снисхожу, – рассмеялась я. – Но, если честно, мало представляю себе это. Написала как-то шуточный венок сонетов, на этом и закончилось. Твердые формы – это что-то из области Ренессанса… Мало применимы в настоящем…

– Напрасно! У Вас сонетное мышление. Ваши стихи логичны, выдержана драматургия сонета, но вывод, сонетный ключ, присутствует…  А рондо, триолеты?..

– Понятия не имею…

– Стыдитесь! – рассмеялся он. – Литератор должен пробовать себя во всем. И не надо путать неосведомленность со свободой творчества…

- Ну да, – согласилась я. – Не умеют, а говорят, что не хотят…

– Именно! Вот, посмотрите, я переставил строчки, и из Вашего стихотворения вышел замечательный сонет! В таком виде он приобрел еще больший блеск. Классика жанра!

Он протянул мне печатный листок. Хм… действительно, забавно вышло… Я – и не я!..

– А слабо написать венок? – подначил он.

– Это вызов? – рассмеялась я.

– Ну, можно и так сказать…

– Я поднимаю перчатку. Только расскажите, как он пишется.

Он оживился.

– Получился английский сонет. Давайте я начну, а на Вашу долю останутся четные строки. Только избегайте банальных рифм, чтоб не было повторения, – в сонетах это не приветствуется.

– Это будет диалог? – осторожно спросила я. Забрезжило продолжение прелестной игры, начатой мной в СМС, но там – двухстрочные стихи, а тут получится целый венок…

– Не обязательно. Тема предопределена магистралом, а как Вы ее раскроете – Ваше дело… По рукам?

Так, в шутку, было положено начало соавторства и дружбы.