«Выезд с оборудованием», повесть

***

Неистовость нелюбимого Джульеттой индийского кино неожиданно потеснила истовость бразильской мыльной оперы «Рабыня Изаура». Дора Моисеевна не только ежевечерне прилипала к телеку, но требовала того же от Юльки.

– Вот наркозу напустили деятели! Не смотрите, девчонки, сериал, рабынями станете, – подтрунивал над женщинами Борис. – Хотя ты, любимая, рискуешь попасть в рабство гораздо сильнее бабы Доры, когда берешь дополнительные дежурства. Слава богу, я от садового участка, то есть (пардон) фазенды, отказался наотрез, когда у нас распределяли с известной щедростью, а то бы вместе с вами в сельское хозяйство навеки вляпался.

– Увесь двор, уся Одесса поголовно смотрит, а нам низя? – обижалась Дора Моисеевна.

– Да смотрите на здоровье. Но от главного не отвлекайтесь, – смягчался Борис.

– А что у нас главное? – терялась Джульетта.

– Самому знать бы… Ну например, такое: КГБ по-тихому арестовывает активистов движения за установку памятников жертвам сталинских репрессий. Каково?

– Зачем? – искренне удивлялась Юлька. – Сталинский режим предан анафеме официально и неофициально. Все ведь уже раскрыто. – А сама с содроганием припомнила «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына. И заодно бабушкины немые слезы от неосторожных вопросов о тех временах.

– КГБ всегда будет против. Комитет рожден воображением Сталина и каждый комитетчик – есть маленький Сталин, такой себе Сталин-недомерок. Они так быстро не сдадутся. За ними реванш, и не один. Боюсь, что даже не десять. Нам бы понять, а мы – на фазенду, а потом – без задних ног Изауру смотреть.