«Ян...», рассказ

Ещё Ян пробовал себя в фельетонах и даже печатался в «Вечернем Ростове», что вызывало изумление всего нашего курса. Потому что никого из нас ещё не печатали. В лучшем случае у нас брали информашку, но тискали её без имён. Он же – подумать только! – зарабатывал гонорар, который мы потом весело прогуливали. Гурьбой забегали мы в кафе на Энгельса, где была самая лучшая в Ростове солянка, и пировали.

Эта божественная солянка! Такой нигде больше не делали, даже в Москве. Об этом говорили в очереди – в обеденные часы она тянулась на полквартала, и москвичей в ней было много. Я с наслаждением погружала ложку в жаркую, оранжево-золотистую гущу, где кроме ломтиков буженины и куриного филе, плавали кружочки сосисок и лимона. А я ещё и стремилась выловить тугую маслинку, терпкая косточка которой приятно колола моё раскалённое нёбо. И слушала беседы москвичей о пустых полках в их магазинах, о Хрущёве, Никите Сергеевиче, который довёл страну до нищеты, и не переставала удивляться. Потому что мы кое-как сбрасывались на питание с девчонками и кормились с базара, а там – были бы деньги! – всегда можно купить свежей рыбы и зелени.

– Он вредитель, ваш Хрущёв, – шепнул мне однажды Ян. – Враг. И доклад его на том съезде сработан руками ЦРУ, ты ещё поймёшь это. Подожди, его обязательно скинут.

И показал свой новый фельетон про какого-то хозяйственника: на съезде передовиков он гордо рапортовал, что в своём совхозе они извели свинью как класс. И зал ему дружно аплодировал.

Фельетону так и не удалось увидеть свет, и скоро Яна вообще перестали печатать, и нам пришлось заменить солянку рыбной ухой, сваренной нами на берегу Дона…

…Я с удивлением увидела над собой сочную красную грушу – видимо, осталась от прошлогоднего урожая. А неплохо бы сейчас ею полакомиться! Голод – вечный наш спутник в те юные времена. Я выбралась из валежника. Подумав, схватилась за нижнюю ветку и подтянулась вверх. Лазать по деревьям я любила – в лесах моего родного Нижнего облазила все доступные мне по росту. Но сейчас, как только поднялась повыше, перестала видеть цель. Грушка исчезла. Я уселась на ветку и стала осматриваться. В пропорциях мира, открывшегося с дерева, только и видно было, что белый грушевый цвет с жужжащими пчёлами да Яна. Он как раз вышел из воды. Весь золотистый от первого загара, он классно вписывался в воображаемый мной треугольник – крутые широкие плечи и узкий низ. Наверное, так были сложены боги!

Не обнаружив меня там, где оставил, в валежнике, Ян взволновался. Наверное, подумал, что я соскучилась и ушла. А может, решил, что меня украли? По ростовским степям иногда бродили группки хулиганов, да и просто горячих кавказских парней – до Темрюка, Геленджика было рукой подать. Могли экспромтом учредить «умыкание невесты». Такое здесь уже бывало, и девчонки с нашего курса рассказывали об этом с замиранием сердца и блестящими от возбуждения глазами. Несмотря на скудный рацион, а может, и благодаря ему, «умыкнуться» хотелось многим. Потому что парочка осетин, которые учились с нами на курсе, никогда не скупились и всегда угощали нас вкуснейшими конфетами в золотых бумажках. За что мы снабжали их шпаргалками. А у черкесов всегда были с собой кинжалы…

Да… Опасные это места – низовья Дона. Сто раз начинал Ян учить меня приёмам самообороны, и сто раз я принималась смеяться и ничего не запоминала. Так же сто раз он пытался учить меня плавать, и сто раз я мужественно шла на дно. С тем же смехом.

…Сверху я видела, как Ян вышел из воды и торопливо обошёл валежник. Пробежался в сторону дороги, так же бегом вернулся. Из него будто выпустили весь воздух. Потом он долго нырял, задерживаясь под водой так долго, что я начинала тревожиться. Он же был очень мнительным. Вернее, впечатлительным – тонкая его душа и привлекла меня к нему. Хотя, кто знает… Может, я влюбилась после первых ложек солянки? Ещё не зная его душу?

Пора было спускаться вниз. Я поставила ногу на одну из облюбованных пчёлами веток. А чтобы не составить им конкуренцию, попробовала чуть отклониться в сторону. И… тут же обнаружила свою грушку. Она и была всего-то на расстоянии вытянутой руки! Вот ведь как меняется мир от угла зрения! Вот она, румяная и соблазнительная!  Я полезла выше, выше, и вдруг… сорвалась. Пытаясь ухватиться за ветки и с ужасом ожидая страшного удара о землю, я успела услышать вскрик Яна и… с треском рухнула прямо в его руки. Оглушена, ослеплена. Ничего не соображаю. Секунды, оказалось, способны растягиваться в такую длинную череду мгновений, что в них может уложиться целая жизнь! Говорят, иногда она так и пролетает перед глазами. Но я ничего не успела увидеть. Мы грохнулись под дерево друг на друга. Его очки отлетели и разбились. И я совсем близко увидела его распахнутые ореховые радужки, в которых метались две чёрные маслинки зрачков.

– Галчонок, как же ты там оказалась?